– Его Высочеству, славному герцогу Дондурдурскому, стало известно, что на территории княжества Чудиновского укрываются двое преступников, учинивших в герцогстве беспорядок и укравших ценную вещь. А посему герцог обращается к князю Чудиновскому с предложением незамедлительно выдать упомянутых преступников для справедливого суда. Их имена: бывший монах брат Бонифациус, осквернивший себя и свой сан сношениями с дьяволом, и ведьма Эльза, известная своим бесстыдным нравом и распутным поведением. В случае же…

И тут Боня проявил себя с самой лучшей стороны. Забыв о своем сане, о придворном этикете и вообще обо всем на свете, он подскочил к послу и отвесил ему такую оплеуху, что тот, не ожидавший ничего подобного, покатился по узорчатому дворцовому паркету, так и не закончив миссии. Боня собирался добавить еще, но, к сожалению, его удержала стража. Я и сам думал добавить, за Эльзу, но побоялся, что у нашего князя и без того будут неприятности.

– За дело! – азартно воскликнул князь. – Хотя и недипломатично!

– Неслыханно! Это нападение на представителя герцога! – завопил посол, поднимаясь на ноги и выплевывая на паркет окровавленный зуб.

Аполлинарий драться побоялся, однако поспешил выразить свои чувства в экспромте. Только про демонов он не к месту сказал. Морду бы ему набил с удовольствием, а тащить такого в ад… Ну уж нет! Нечего ему там делать!

– Выведите господина посланника и пришлите к нему придворного лекаря! Нечего тут зубами сорить, паркет новый! – распорядился правитель. – А мы тут пока подумаем над его предложением.

– Если бы муж или хотя бы жених, это еще куда ни шло, простительно! Но когда посторонний человек устраивает международный скандал… – покачал головой посерьезневший князь, когда негодующего посла удалили из зала.

– Я не посторонний! – оправдывался Боня. – А он… он клеветал на Эльзу!

– В общем, так! В качестве жениха я тебе эту выходку прощу, а иначе буду страшно сердиться! – заявил правитель, которому втемяшилось в голову, что он должен помочь этой парочке пожениться. И, надо сказать, он повел дело так, что и я бы не смог провернуть все так ловко!

– Я тоже устроил дипломатический скандал! – вскричал поэт, тряхнув длинными волосами. – Значит, я тоже должен на ней жениться!

– Ты поэт, тебе можно. На поэтов, детей и юродивых обижаться грех, – заметил князь. – А вот многомужества я в своем государстве не допущу! Впрочем, если этого… святого не пускает его святость, то можешь попробовать сделать предложение.

Аполлинарий снова зашевелил губами: предложение он явно собирался делать в стихотворной форме, – но Боня его опередил.