– Будьте так добры, не показывайте эти штучки Дике, иначе ее хмыри всех моих подчиненных переловят! А я уж для вас расстараюсь.

– С преступным миром мы сделок не заключаем, – категорично отрезал Сеня (во какой правильный!). – Но мы подумаем, что можно для тебя сделать.

Пока они там препирались, я тщательно обследовал транспортное средство, на котором нам предстояло совершить путешествие в Аид. Собственно говоря, кроме многочисленных крылышек, нарисованных на бортах колесницы, от нашей она ничем не отличалась. Да и два коня, впряженные в нее, также выглядели совсем обычно, если не считать тех же маленьких крылышек, расположенных у них чуть выше копыт. Поначалу я посчитал их декоративными наростами. Но едва наша команда оказалась внутри колесницы, кони взяли небольшой разбег и… легко поднялись в воздух, летя исключительно при помощи птичьих инструментов для полетов, отращенных на ногах. Ау, господа ученые! А где же законы физики и термодинамики?

Конечно, хотелось бы вам рассказать, как выглядит античная Греция с высоты птичьего, а точнее, конского полета, но сделать это, к сожалению, не могу. Во-первых, я даже по крышам лазаю неохотно, а уж к краю парящей колесницы и вовсе подходить бы не решился. А во-вторых, внизу все равно ни кота драного разобрать было нельзя. Весь путь от Олимпа до Аида мы проделали среди плотных облаков, ничего не видели и вдобавок вымокли, как последние блудные коты. Мне даже отряхиваться, как после купания, пришлось, когда мы наконец приземлились.

Вход в Аид ничем особенным не отличался – пещера как пещера, и ничего больше. Гермес, психомп наш ненаглядный, попытался было смотаться, указав нам на эту дыру в скале, но Ваня Жомов его так просто не отпустил. Он заявил, что бог плутов получит свои порхающие ботинки только тогда, когда приведет нас к пограничникам.

– Как скажете, – пожал плечами Гермес. – Только пеняйте потом на себя. Я вас предупреждал, что со стражем вы договориться не сможете.

– Ну, это мы еще посмотрим, – зловеще усмехнулся Ваня.

Если честно, каюсь, сразу я не сообразил, о каком именно страже идет речь. Моим ментам это тоже простительно, но ведь наши греки знали все и молчали! Видимо, считали, что и мы просто обязаны быть в курсе дела. Лишь Немертея зябко поежилась после слов Гермеса о страже и сделала такое движение, будто пыталась удержать Рабиновича от необдуманного поступка. При этом в ее глазах была такая тоска и боль, что я чуть не ошалел: это откуда у су… гав, ты! опять …женщины преданность такая?!

Едва мы ступили под своды пещеры, как в нос мне дохнуло отвратительным смрадом. Настолько резким, что я даже чихнул и удивился, почему я его на свежем воздухе не чувствовал? Ведь такая вонь должна была бы на пару километров вокруг входа все пропитать! Мои спутники так же перекосились от отвратительного запаха и попытались закрыть носы. Исключение составлял лишь Гермес, который шел вперед как ни в чем не бывало. Видимо, у бедолаги напрочь отсутствовало обоняние!