Реакция у меня, конечно, превосходная. Иначе на службе в милиции меня бы просто не держали. Однако попробуйте-ка увернитесь от предмета, летящего в вас с расстояния в полметра, да еще и по ширине больше вас по крайней мере раза в четыре. Про скорость его полета я вообще ничего не говорю!

Короче говоря, через секунду я расстался со своей сверкающей красотой, оказавшись погребенным под кучей трухлявой соломы, которой был набит матрас. Сверху меня любовно накрыли остатки тряпки, в которую эта сухая растительность была набита, а прямо под носом тлел тот самый злополучный угол. В целости и сохранности. Красивый натюрморт! Я бы сам залюбовался, если бы в центре композиции не сидел.

Дальше – больше!

Ваня Жомов, увидев огонь, почему-то очень быстро отыскал медную бадейку с какой-то жидкостью. Поскольку в пещере было еще довольно темно, да и Ваня не особо целился, то вылил он эту бадейку не на тлеющий угол, а прямо на лысину Попова. Андрюша только ухнул и остался стоять, старательно стирая жидкость с головы.

Та-ак. Судя по запаху, это был наш завтрак…

Видя, что Жомов хватает в руки следующую емкость с содержимым сомнительного происхождения, я поспешил убраться. «Сделал ноги», «дал жару» – как хотите. И всегда вовремя! Поскольку солома, высыпанная Поповым из матраса на пол, вспыхнула ярким пламенем, едва я разворошил ее своим легкоатлетическим упражнением под названием «прыжок в сторону».

Увидев столб пламени, Ровена завизжала, словно Пятачок при виде Слонопотама. И только тогда Рабинович соизволил проснуться. Несколько секунд он непонимающе смотрел на огонь, а затем бросился к бадейке с ключевой водой. Впрочем, этого уже и не требовалось. Поскольку Жомов к возвращению Сени благополучно залил костер подливой к жаркому.

– Андрюша, тебе, случайно, девушки красивые не снились? – поинтересовался Рабинович, ставя на пол бадейку. – Я имею в виду, не от трения ли у тебя загорелся матрас…

– Сам дурак! – огрызнулся Попов и посмотрел на дотлевающие клочки соломы.

После яркого света пламени в пещере наступила абсолютная темнота. Лучик света со стороны входа можно было не считать. Поскольку дверь закупорил своей тушей проснувшийся Горыныч. Он зевнул во все три наглые морды и спросил:

– Вы что, люди, ошалели? Время только пять утра, а вы никому спать не даете.

– Ты, будильник с огневым заводом, – прошипел на монстра Попов. – Закрой свою единственную болтливую пасть! Раз уж провинился, то пусть твоя средняя пустая голова пример с крайних берет. Может, чему путному и научится.

– Да что я такого сделал? – обиделся Горыныч. – Устроили переполох, а меня крайним выставляют.