Странное ощущение
не видеть и не слышать, но знать... Разрозненные обрывки чувств, мимолетные касания, беспорядочные, ничего не значащие мазки, создающие цельную картину из золотистых призраков деревьев, холмов и полей, ускользающих от прямого взгляда. Мягкое мерцание теплой, как парное молоко, воды, не отражающей ни облаков, ни солнца. Ни плеска, ни звука, ни пения птиц – лишь эта светлая, бархатистая мгла и ненавязчивый, но настойчивый шепоток: “Тебе здесь не место. Ты должна уйти. А он – остаться навсегда”.
– Лён!
Лён!
Беззвучное движение. Шелохнувшиеся пряди ивы, змеистая рябь вокруг камышинок, развевающиеся волосы цвета спелого льна. Его ждет кто-то еще, ждет, приподняв весла над водой. Капли жемчужными бусинами осыпаются в воду, и разбегающиеся от них круги щекочут колени.
Беззвучное движение. Шелохнувшиеся пряди ивы, змеистая рябь вокруг камышинок, развевающиеся волосы цвета спелого льна. Его ждет кто-то еще, ждет, приподняв весла над водой. Капли жемчужными бусинами осыпаются в воду, и разбегающиеся от них круги щекочут колени.
– Вернись!
– Вернись!
Укоризненное колыхание речных трав. В ушах шелестят чьи-то жалобные голоса. И спокойное, безразличное:
Укоризненное колыхание речных трав. В ушах шелестят чьи-то жалобные голоса. И спокойное, безразличное:
– Зачем?
Зачем?
Тень качнулась и уходит, отдаляется, растворяясь в туманной дымке. Слишком поздно, девочка. Ты опять опоздала... Весла медленно опускаются в воду, отталкиваясь от переливающейся на дне гальки.
Тень качнулась и уходит, отдаляется, растворяясь в туманной дымке. Слишком поздно, девочка. Ты опять опоздала... Весла медленно опускаются в воду, отталкиваясь от переливающейся на дне гальки.
– Потому что...
– Потому что...
Меня словно дернули под воду. Золотистое сменилось черным, воздух исчез – сначала вокруг, потом из легких...
– Так я и знала! – Голос, жесткий, деловой, вернул меня на грешную землю. Давясь кашлем и едва сдерживая подступившую к горлу тошноту, я с трудом перевернулась на бок, села, расправляя ноющие плечи. Неужели за сотни лет эксплуатации этой проклятой каменюки никто не додумался обить ее хотя бы войлоком?