– И вы мне только что дали такую индульгенцию, падре? На все грехи разом?

– Да. На все, которые ты совершил до этого момента, если только ты искренно в них раскаиваешься. Милость Божья не знает границ и пределов. Но действовать полученная тобой индульгенция начнет только после того, как ты выполнишь наложенную епитимью. А теперь ступай, тварь.

Глава 25

Глава 25

Когти чуть слышно цокают по камням. Тихо шуршит ряса. Я снова ее надел, закутавшись так, чтобы не проглядывало и клочка кожи.

А как иначе-то? Я нахожусь здесь с разрешения самого папы, но шестируким чудовищем быть не перестал. Мне совершенно не хочется наблюдать, как прохожие разбегаются в панике.

К тому же сейчас я не в самом Ватикане, а в Ромеции. Здешний аналог Рима отделен от Ватиканского холма широкой полосой, на которой запрещено что-либо строить. Святая земля не должна граничить с жилищами мирян.

Не так давно мы посещали большой ливонский город – Хаарог. А после него еще парочку маленьких в разных немецких княжествах. Во всех них я наблюдал очень неприглядную картину – теснота, грязь, помои льют прямо из окон…

Никакого сравнения с тем, что вижу здесь. Ромеция – удивительно красивый город. Улицы и площади широкие и просторные, вымощены светлым камнем. Устроены водосливные желоба и помойки – мостовые чистые, аккуратные.

Здания тоже выстроены не абы как. Эта страна породила множество великих скульпторов и архитекторов. Величественные, монументальные постройки заставляют замирать сердце, которого у меня нет. Многие сохранились еще со времен древней империи – мавзолей Адриана, ныне носящий имя Сент-Анджело, арки Тита и Константина, до сих пор помнящие триумф великих императоров…

Гуляя по городу, я повидал немало диковинок. Не стану подробно останавливаться на чудесах архитектуры – они во многом совпадают с теми, что до сих пор украшают Рим моего родного мира. Но есть в здешней Ромеции и такие вещи, которых Италия двадцать первого века в глаза не видывала.

Например, гоблинское гетто. Такие есть почти во всех городах Европы, но нигде больше не достигают таких размеров. Свыше тридцати тысяч гоблинов в одном месте.

Местечко не самое приятное – гоблины нечистоплотны и быстро загаживают любую территорию. Жуткий свинарник и вонь. Однако именно в этих трущобах расположен университет лингвистики, в котором подготавливают лучших на континенте переводчиков. Все до единого профессора – гоблины, матерые языковеды.

Один такой профессор даже предложил мне купить из-под полы бутылочку вишневой самогонки. На шести языках предложил.