Дальше отступать некуда – если падет и эта твердыня, можно заказывать венки. И не только нам, но и всей Италии. Не знаю, как Пазузу и эль Кориано собираются делить добычу, да и не особо стремлюсь узнать. Наверное, будет что-то вроде «золото мне, мясо тебе».

Монстры валят со всех сторон. Мы несем огромные потери. Пару минут назад погиб брат Ральф. Израненный, обессилевший, пал бездыханным кардинал Крэйг. Шатиры облепили его, как саранча.

Несколько тварей налетели сзади на круп черного коня – ужасные когти вонзились в спину Гастона Великолепного. Король-рыцарь саданул кулачищем в челюсть ближайшего монстра, отбрасывая его назад, и мощным кувырком вылетел из седла, на излете взмахивая мечом. Полоса слепящего света прочертила воздух, разрезая нескольких шатиров надвое.

– Пой, мой возлюбленный Трепасьер! – провозгласил король, поднимая клинок как можно выше. – Пой погребальную песню!!!

Резкий взмах. Воздух загудел и раскалился – от зачарованного меча хлынул настоящий поток огня. На сей раз добрая сотня шатиров издала затухающий вопль и осыпалась клочьями. Крыло папского дворца, оказавшееся на пути страшного удара, прорезало, словно лазерным лучом.

Таким ударом и в самом деле можно завалить дракона. Но второго король уже не нанесет. Это явно отнимает немало сил – а Гастон Первый и без того зверски устал. Он тяжело дышит, едва держась на ногах, по спине хлещет кровь, доспехи пробиты в нескольких местах.

А шатиры продолжают лезть со всех сторон…

Я-то, конечно, спасусь. Крылья целы и невредимы – просто взмахну и улечу. На худой конец сдерну в другой мир.

Но до чего же мне, черт возьми, не хочется этого делать…

И тут двери собора распахнулись. Оттуда хлынул поток яркого, удивительно чистого света. Словно солнце вышло из-за туч, озарив неприглядную картину битвы.

Перемазанные кровью шатиры замерли, отшатываясь назад. В выпученных глазах отразился испуг.

– Господь с нами, дети мои! – прозвенело над площадью. – Непрестанно благодарю Бога моего за вас, ради благодати Божией, дарованной вам во Христе Иисусе!

Это произнес Папа Римский, вышедший из собора. Я замер, не донеся когтя до горла очередного монстра, и размашисто перекрестился. Никогда еще не видел человека, который бы светился в буквальном, а не переносном смысле.

Похоже, шатирам этот свет не понравился. Злобный звериный рык сменился жалобным воем, даже каким-то мяуканьем. Монстры попятились, прикрывая глаза.

Папа сошел со ступеней собора и шагнул вперед. Шатиры в ужасе завизжали, разворачиваясь и удирая – куда угодно, лишь бы не видеть этого чистого света. Им вслед ринулись воспрянувшие духом гвардейцы, коля врага копьями и рубя клинками. Со стен полетели стрелы и арбалетные болты.