В дальнем углу двора вдруг появилась тень, внешне напоминающая человеческую. Именно в сторону этой тени двинулся Семерлинг, громко стуча копытами, что, надо полагать, должно было подчеркнуть несокрушимое кентаврийское достоинство. То, что магистр поначалу принял за тень, оказалось живым существом, но до чрезвычайности плоским, облаченным к тому же в слишком просторный балахон, скрывающий форму тела. Тем не менее магистру показалось, что по своему строению оно схоже с человеческим. В частности, он почти ручался за две ноги, две руки и голову. И это к месту сделанное наблюдение его успокоило. В конце концов, магистр видел в своей жизни немало существ самого причудливого вида.

Из довольно мрачного двора гости были препровождены внутрь величественного здания. Если это здание действительно строили древние гельфы, то оно, бесспорно, делало честь их сноровке и смекалке. Однако просвещеннейший Пигал не был поклонником монументальной архитектуры, предпочитая сумрачным громадинам легкие, наполненные светом дворцы родного Сирина. К тому же здесь было сыровато, во всяком случае, магистр почувствовал озноб и, в который уже раз, позавидовал толстой шкуре кентавра Семерлинга. Очень может быть, поркам тоже было холодно в старинном, продуваемом ветром замке. А чем еще можно объяснить их пристрастие к плащам из толстой ткани, в которые они тщательно закутывали свои тощие до неприличия тела? Что же касается лиц, которые вдруг выступили навстречу пришельцам из темноты, то их с некоторой натяжкой можно было принять за человеческие. В отличие от бесплотных тел, головы порков напоминали увесистые сиринские тыквы и величиной, и цветом, то есть были велики при неестественно желтой окраске. Волос на черепах не было. О бородах и говорить нечего, поскольку подбородки, где они могли бы произрастать, отсутствовали начисто. Нос был, но уважения не внушал. Самыми же примечательными в образе порков были глаза. Огромные, занимающие едва ли не пол-лица. Они были настолько по человеческим меркам несуразны, что Пигал поначалу посчитал их очками, однако, приглядевшись повнимательнее, мнение свое изменил. А пораскинув мозгами, пришел к выводу, что освещение на родной планете порков, скорее всего, скупое и что слабое освещение зала доставляет неудобство только гостям, а порки видят все отлично. Еще магистру подумалось, что порки, видимо, очень древняя раса, гораздо более древняя, чем гельфы и их потомки – люди, более древняя, чем раса кентавров, а возможно, даже самая древняя раса разумных существ во Вселенной. Во всяком случае, для того чтобы истрепаться до такой степени бестелесности, надо прожить долгую жизнь.