— Чего?!

— Вот это, значит, как теперь называется?!

Два выкрика прозвучали почти одновременно. Но если первым не выдержал я, то вторым мог быть только Шамит… Не понял? Он-то что возникает?!

Я резко обернулся. Оборотень закончил обниматься со столь внезапно обретенной родственницей и сейчас, напряженно глядя на меня с Гилом, бросил:

— Вот, значит, как?! — По губам Шамита змеилась злая усмешка. — Теперь это так называется, да? А когда Его Высочеству, — титул он выплюнул, как самое жестокое оскорбление, — надоест, что моя сестра греет ему постель, он найдет себе другую игрушку? Не правда ли?!

Он чего, вообще, того? В смысле, с мозгами не дружит? Или как?!

Гилберт, побледнев как мел и сжав зубы, шагнул вперед, положив руку на эфес меча. Тихо ахнула Лерса:

— Шамит, что ты говоришь?! Прекрати! Разве ты не видишь, я… я люблю его! Люблю! — В голосе девушки звучали слезы.

Но оборотень, не слушая сестру, перевел взгляд на меня:

— Спасибо, Диран! — От той ненависти, что звучала в его голосе, меня аж передернуло. — Спасибо, Ваше Высочество. Я, наконец, понял, что все те рассказы, что были у Марханговой тропы, о долге, чести и прочем для вас — не более чем пустой звук. Спасибо, объяснили! Теперь мне будет легче сделать выбор! — А потом он резко развернулся к клиричке: — Амата, где артефакт?!

Ничего не понимающая клиричка медленно протянула ему «Сердце Дракона», и вор, напоследок отвесив легкий издевательский поклон, стремительно направился к гостеприимно распахнувшему ворота Храму. Еще пара мгновений, и он скрылся внутри…

— Шамит! — выкрикнула Лерса, рванулась за ним, но Гилберт удержал ее за руку и, когда она, наполовину удивленно, наполовину злобно оглянулась на него, медленно покачал головой:

— Не стоит. Пусть побудет один… Сам он ничего сделать не сможет… Так хоть успокоится, может, одумается…

Слова словно послужили спусковым крючком для замеревших в недоумении остальных членов команды.

— Т'кере! — выдохнул Вангар. — Там же должен быть Влариэль! Сейчас Шамит…

И воин, не раздумывая, рванулся за оборотнем. А вслед за командиром тут же поспешили и остальные…

В итоге на полянке остались только я, Пинька, Элиа, испуганно теребящая поводья своего коня, да Лерса, рыдающая на груди у Гила:

— Н-ну что с ним?! Почему он не понимает, что я люблю тебя?! Почему?!

Прелестная картинка. Чую, это затянется еще надолго… Но пора ведь что-то делать, а то я так все самое интересное пропущу!

— Гил, — окликнул я брата, а когда тот вскинул голову, вкрадчиво поинтересовался: — Ты действительно… э-э-э…