— И его тоже убили.

— Но это уже не мы! — торопливо добавил Лщаледа.

— Жаль, жаль, совсем нехорошо… — мрачно покачал головой Вером-Паньге.

Старик недовольно закачал седой головой, отвернул угол циновки, открыл люк, свесился в погреб и достал несколько кусков квашеного мяса. Моржатина. Ингарцы режут добытого моржа на огромные куски в половину человеческого веса, крупные кости удаляют, сворачивают кусок так, чтобы со всех сторон на поверхности была только шкура, и зашивают. Полученный «мясной тюк» помещают осенью в глубокий погреб, выложенный камнем и очищенный от земли. За зиму мясо заквашивается, как капуста, и в начале весны его уже можно есть. Хранится в таком виде оно очень долго — Вером-Паньге уже целых два месяца питался только копченой рыбой и квашеной моржатиной.

Впрочем, еще раньше в его рационе вообще была одна только рыба.

— Нехорошее мясо, не сварено, — проворчал Тоньголе.

— Я больше люблю сырое, — холодно улыбнулся Вером-Паньге. — Как твоя жена, Айюки, здорова?

— Да, хорошо все, да овеют добрые ветры твои ноги, — смущенно пробормотал вождь вождей.

Прошлым летом старый знахарь исцелил его молодую жену — ни один знахарь не брался, все говорили, что бедная Мальдах умрет. А Вером-Паньге взялся, изгнал злых духов и даже лица красавице не попортил — а ведь часто после такой хвори у больного выпадают зубы или отваливается нос.

Именно поэтому Айюки чувствовал себя сейчас так неловко.

— Все хорошо, в тягости она, нового хорошего воина носит, — сухо ответил Айюки.

— Воина? А откуда знаешь, что то будет мальчик?

— Чужеземный знахарь сказал.

— Серокожий? — насторожился Вером-Паньге.

— Да.

— И вы верите словам серокожего знахаря?

— Нет. Потому и просим тебя вернуться в племя, помочь людям Айюки своей мудростью.

— Помочь, кха? — ехидно прищурился Вером-Паньге. — Помощь тебе, Айюки?

— Рыбы и шкурок мы не пожалеем.

— Кха, думаешь, мне нужны только шкурки? Нет, Айюки, не прав ты.