— Некоторые из этих ребят смотрятся, прямо сказать, неважно, — извиняющимся тоном забубнил Смелч через плечо Ретифа. — Но в итоге большинство из них превратятся в первоклассные экземпляры! В таких, как я!

— Кое — кому пришлось очень сильно и долго трясти своим кошельком, чтобы устроить эту… ферму, — заговорил землянин. — Простейшими здесь забито немало клеток. Такое впечатление, что здесь замахнулись на какое-то массовое производство. Что скажете, Смелч?

— Даже не знаю. Я не принадлежу к тем парням, которые откажутся от еды, лишь бы им кто-нибудь ответил на их вопросы, которые они задают без перерыва, понимаешь? Я всегда думаю: зачем совать нос туда, где его могут откусить?

— Эта философия достойна уважения. На ней живут бюрократы, а их, как мы знаем, очень много, — заметил Ретиф. — Какую вы выполняли здесь работу, Смелч?

— Да я, главным образом… ел. На это уходила основная часть времени. Потом… спал. Признаюсь, что занятие мне было очень по душе. Так, чего там дальше?.. Пожалуй, все.

— Да уж вы времени зря не теряли. Кстати, а зачем вы здесь были?

— Это главный вопрос, над которым можно думать целую вечность, если раньше не свалишься от умственного истощения. Что до меня лично, то я тебе скажу так. У меня есть своя теория познания таких предметов. Ведь прежде чем мы осуществим атаку на проблему трансцендентализма, сначала мы должны будем исследовать природу знания, определить для себя его границы, провести четкие критерии различия между ноуменом и феноменом. Я представляю это так, что скоординированным восприятием, с помощью рационально развитых концепций понимания сущностей мы можем подойти к анализу опыта и в конце концов прийти к категорическому императиву со всеми его непреложными выводами. Это понятно?

— Да… Я теперь вижу, что недооценивал вас, Смелч. Никак не думал, что вы читали Канта.

— Никогда не утруждал себя праздными занятиями.

— Ну что же, в общих чертах все ясно. Кстати, Флант упомянул о том, что вы пробыли здесь всего неделю. А где вы были до этого?

— Отлично. Вот теперь-то мы и подходим к сфере метафизики, Ретиф. А ведь ты ее отбрасываешь и исследуешь материальный феномен индуктивно. К чему это приводит? К философскому материализму, который не исключает онтологические и эпистемиологические аспекты, но отрицает метафизику любого уровня обоснования в контексте аристотелевой логики. Или я не прав?

— Отчего же?.. Скажите — ка, вы работали здесь на себя или на кого-то другого?

— Не думаю, что тот или иной ответ будет иметь какое-то значение.

Тем временем они прошли последние клетки, в которых обитали очень сложные и пестрые формы лумбаганской жизни всевозможных окрасок и со всевозможными наростами.