К слову сказать, обычаи установились в конторе довольно странные. Одной из обязанностей Сони, навязанной тигрицами, было являться в офис утром раньше всех и принимать звонки. Конечно, гораздо лучше с этой задачей справился бы простой автоответчик. Но как ей объяснили тигрицы, использовать технику вместо человека было бы неуважительно по отношению к клиентам. Потому Соня сидела полдня на телефоне, в одиночестве, в пустом офисе, вежливо отвечала на редкие звонки, записывала имена и номера, с улыбкой сообщала: «По данному вопросу с вами свяжутся чуть позже!». Только после обеда, никак не раньше, начинали подтягиваться в контору дамы. Зевая, точно ночью глаз не сомкнули, принимались с шуточками и подколками разбирать составленные Соней записки, громко обсуждали корявый почерк и некомпетентность «телефонистки».

Еще позже, когда нормальные офисы уже заканчивают работать, подъезжал сам шеф. Он всегда появлялся с приходом сумерек. И Соня всерьез размышляла: если сейчас, хмурой зимой, сумерки ранние, и шеф приезжает в четыре-пять вечера, то во сколько же он прибывает на работу летом, когда солнце до десяти вечера не заходит за горизонт?

— А летом у нас сезон отпусков! — беспечно ответила на это вечно спешащая Люсиль.

2

2

Вот о директоре конторы (или о «шефе», как любовно называли его подчиненные) стоит рассказать чуть подробнее. Это скорее из-за него, а не из-за обещанной заоблачной зарплаты, Соня решилась здесь остаться и стоически терпеть придирки и высокомерие тигриц.

— А что я тебе говорила?! — полушепотом торжествующе восклицала Люсиль, когда им удавалось столкнуться на минутку в холле и посплетничать почти на бегу. — Таких красавцев еще поискать! Да в него все наши мегеры по уши!..

Соня слушала и только краснела, потупившись, розовея ушами.

Их шеф и вправду оказался редкостно хорош собой. (К слову, его личный шофер, следовавший за ним, как пес за хозяином, тоже был весьма симпатичным парнем. Но в сиянии шефа Соня его в упор не видела, не замечала и невольно игнорировала.)

— Ты заметила, какой у него благородный профиль? — с восторгом шептала Люсиль.

— Угу… — заливалась краской Соня.

— А какие руки музыкальные, длинные тонкие пальцы… — продолжала разбирать достоинства начальника подруга.

— Ох, да… — покорно вздыхала ее наперсница.

— А голос какой бархатный, ты слышала? А манеры! А воспитание! И имя княжеское — Ольгерд!.. А фигурка точеная. А талию оценила? А упругость ягодиц?

Соня хихикала в кулачок в полнейшем смущении.

— А кожа такая бледная, тонкая, нежная… — заливалась пуще прежнего Люсиль. — И сам весь такой холодный, как ледяная статуя. Но внутри — чистый пламень! Вот так ведь со стороны и не скажешь, правда? Умеет он быть сдержанным, что говорить. Но если решит сбросить свою маску, распалится — обжечься можно! Так что ты, Сонька, осторожней тут ходи. Не приведи боже втюришься вдруг! Да сгоришь в миг, аки мотылек от сварочной горелки!