Ну, а когда ректор внезапно подорвался и вылетел из ресторана, в котором они разговаривали на очень серьезную тему, Адоника, будучи довольно сообразительной, поняла куда свалил аморт. А потом решила вызвать Полицию Нравов, полагаясь чисто на интуицию, и не просчиталась. Таким образом, она снова напакостила, ведь слышала, как я говорила Самию Самичу о том, что скандалы мне не нужны.

Ну и вот, в общем-то. К концу их рассказа, моя вредность уже нервно курила в сторонке, а пакостная натура обзавелась нимбом и уже стала отращивать крылья. Я чувствовала, что аморт был очень зол, это было понятно уже по тому, как он крепко прижимает меня к себе.

– Покушение на жизнь, планирование подчинения, устраивание беспорядков в общественных местах... Не подскажешь, любимая, сколько им там лет светит?

– От шести до десяти по первому пункту, от десяти до двадцати по второму, от одного до трех по третьему, плюс лишение титула, – лучезарно улыбнулась я.

Несомненной заслугой нашего Уголовного Кодекса было то, что все сроки складывались, то есть нашим махинаторам придется сидеть лет тридцать, а то и больше.

Аморт снова поцеловал меня в висок. Было у меня ощущение, что он еле-еле сдерживается.

– У вас нет доказательств! – взвизгнула Ада.

Аморт протянул руку, и ленты, сковывающие шею этих гадюк, стали большим записывающим кристалом.

– Ой, надо же какая неожиданность, – усмехнулся ректор.

Тут барон с боевым кличем бросился на нас, готовя смертельное заклинание в руке, из меня совершенно непроизвольно вырвалось зеленое свечение, которое окутало нас в ту же минуту, что и щит Даринера. Вдвоем, они смогли поглотить заклинание. Зря, конечно, барон внес свою лепту в историю сегодняшнего вечера, так как Даринерчик и так был зол, а это... ну... это стало последней каплей. Аккуратно, бережно, заботливо ссадив меня, он мгновенно прижал барона к стене, встряхнул его и, ударив затылком, снова припечатал к поверхности.

Действие произошло буквально за мгновение. Мы с Адой не успели и глазом моргнуть. А потом наши взгляды встретились. Справедливо рассудив, что пока почти жених ведет мужской разговор с барон, мне бы не помешала поговорить по душам с змеюкой коварной. Очень вовремя голубые нити окутали Аду, обездвижив ее (спасибо тебе огромное, Даринерчик!). Девушка визжала и орала. Я встала и подошла к ней.

– Ненавижу! – взвизгнула она. – Тварь! Ненавижу!

– Знаешь, ты настолько моральная уродка, что мне даже тебя немного жаль, – я совместила указательный и большой пальцы. – Вот настолько, однако, это не помешает мне кое-что сделать.