Горохов ничего не заметил, потому что я сейчас был к нему левым боком вполоборота. Он всё так же стоял надо мной, довольный, и протягивал руку.

Я выпрямился, медленно потёр горящую скулу левой рукой, выдавливая из себя воздух сквозь зубы. Праведный гнев придётся отложить! Драки не будет: на мне магическое оружие же! Правую руку с катаром я теперь за спиной прятал. Праведный гнев. Хм. А бывает ли гнев праведным вообще? Кажется, только что кто-то шибко мудрый моими устами говорил что-то о хладнокровии, спокойствии, власти разума и прочем таком всяком…

— В расчёте? Фиг тебе! С тебя пачка жвачки, Горохов! За науку! — проворчал я, и ткнул левым кулаком в его раскрытую для рукопожатия правую ладонь. Не мог я сейчас никому руку жать: на моей правой — катар! Который я сейчас за спиной прячу. Горохов хмыкнул, сжал свою правую ладонь тоже в кулак, и мы сдвинули кулаки костяшками. Вот ведь, горелая изоляция! Распаять мои контакты алхимическим огнём!

— Иди, Горохов, с миром, а я подожду у реки! — буркнул я.

Горохов хмыкнул, и развернулся было уходить. Вдруг остановился, оглянулся на меня, покачал головой. Сделал пару шагов беззаботной походкой вразвалочку, но резко развернулся, и решительно вернулся ко мне.

Ну чего ещё ему?! Валил бы ты, Горохов! Мне оружие холодное прятать надо срочно, не ровен час, заявится кто сюда!

— Слышь, Лёха, а это чего сейчас было? — спросил он. — Ну, вот, про реку, и про мир? Это, я не понял, ты чего-то имел в виду? Или просто что-то умное ляпнул, что бы, типа, круто выглядеть?

— Это отсылка к Конфуцию, Горохов, — вздохнул я.

Горохов замер знаком вопроса. Не уйдёт, ведь, зараза! Надо было согласиться, что я это для умного вида ляпнул! Я заглянул в глаза Горохову, но тот взгляда не отвёл. В его глазах светилась наивная вера в то, что я его сейчас откровением одарю. Ладно, лови, Горохов!

— Мудрый Конфуций, не проигравший, кстати говоря, ни одной битвы, даже превосходящим силам противника, учил: — «Дай дорогу дураку, и подожди у реки, любуясь кувшинками, пока течение не пронесёт мимо тебя его труп». Ну, я дословно не помню, но смысл такой.

— А! А я так и думал, между прочим, что это из какого-нибудь Конфуция! — заявил Горохов, и, наконец, пошёл прочь. Но не ушёл — опять вернулся:

— Слышь, Лёх, а чего ж ты такой крутой к нам в карате не идёшь?

— Да куда мне ещё и карате?! — удивился я предложению. — Три вида спорта тяну!

— Вот я к тому же! Зачем тебе сдалось столько тянуть?

— Да как-то закрутилось, сам теперь не пойму, — пожал я плечами.

— А слышь, неужто мотокросс и впрямь круче карате, а? — поинтересовался он. — А я, знаешь, в карате-то назло родителям пошёл. Это потом втянулся, нравиться стало, как что-то получаться начало.