— Шарад.

— …Ты же обладаешь еще какими-то остатками магии. Почему ты не можешь воспользоваться ими, чтобы найти свой драгоценный кувшин?

— Потому что это усилие убьет меня, о прозорливый отрок, — вздохнул джин.

— А может, нам тогда надо обратиться к каким-нибудь предсказателям там… Или гадальщикам…

— Предсказателям!.. Гадальщикам!.. Шарлатаны!!! — презрительно фыркнул Шарад. — Да я с закрытыми глазами гадаю и предсказываю лучше самого прославленного из них.

— Вот и погадай! — взорвался Серый и если бы не опасение вытрясти невзначай дух из старика, ухватил бы его за грудки, у него давно уже чесались руки это сделать. — Раз не можешь придумать ничего получше — погадай.

— Погадать?.. Погадать?.. Погадать МНЕ?! Отрок Сергий, ты самый гениальный юноша, когда-либо встречавшийся на моем пути!

Фарух обессиленно опустился на песок на самом берегу моря и обнял руками колени, потом голову, потом снова колени.

Абсурдность ситуации от этого не менялась.

Краденый ящичек все еще лежал неподалеку, слегка омываемый прибоем, там, где он его выронил, когда пытался удержаться на ногах и не удержался, увидев, где очутился.

Остров оказался маленьким и необитаемым до безобразия. В середине его возвышалась невысокая гора, поросшая редким корявым лесом, с голой куполообразной вершиной. Склоны ее были усеяны костями крупного рогатого, и не очень, скота, что оптимизма тоже не добавляло.

Что он тут делает?

Как он тут оказался?

И самый важный вопрос — во сколько ближайший рейс до Шатт-аль-Шейха?

Ни на один из этих вопросов Фарух, с самозабвением предававшийся греху уныния, ответа дать не мог.

Впрочем, чего еще можно было ожидать от его судьбы-злодейки, угрюмо размышлял он.

Сейчас он начинал понимать, что все его злоключения начались с того самого далекого дня в детстве, когда верблюд из какого-то каравана чуть не наступил на него. Веселый караванщик с крашеной хной бородой поднял его на руки и, чтобы он не ревел, прокатил на своем верблюде два раза мимо дома. И тогда маленький Фарух понял, кем хочет быть, когда вырастет.

Сын портного, он не захотел учиться ремеслу отца и всячески увиливал от уроков и работы в мастерской, пока это было возможно. Скучная тесная лавка, пыльные ткани, тупые иголки и заказчики — все это было не для него.

Фарух мечтал быть купцом, и никем иным.