– Изменится, конечно, – заявила Фанни. – Мне, например, очень бы хотелось, чтобы ты прекратил брать еду с моей тарелки. Это дико раздражает.

– А я бы не отказался, чтобы ты хоть иногда убирался на своей половине комнаты, – сказал Родерик. – Ненавижу бардак.

– Да и было бы неплохо, чтобы ты в деревне появлялся чаще, – продолжила Лея.

– И еще кое-что… – скривилась Фанни. – Если думаешь, что раз ты сын какого-то герцога…

– Был сыном герцога, – поправил ее Оливер.

– Неважно, – отмахнулась она. – Если ты думаешь, что из-за этого можешь качать права, мы быстро поставим тебя на место.

– Очень быстро, – подтвердила Лея.

– У нас для этого есть отличные методы, – сказала Фанни, сверкая глазами.

– И твое членство в Великой пятерке не дает тебе права тренироваться реже, – посмотрел на него сурово Родерик.

– Понял, – машинально ответил Оливер.

Осознание того, что из команды его никто не выгонит и обвинять ни в чем не будет, доходило постепенно. Он попытался улыбнуться, но это у него плохо получилось. Все-таки Родерик хорошо ему врезал.

– Я не хочу на тебя давить, – сказала Фанни, присаживаясь рядом. – Но ты же знаешь, я очень любопытная.

– Знаю, – вздохнул Оливер.

– И мне интересно узнать о Великой пятерке все, неофициальную версию, так сказать, – продолжила Фанни. – Я на тебя не давлю, ты не подумай. Просто, надеюсь, ты сделаешь это прежде, чем я умру от любопытства.

– Действительно, совсем не давишь, – фыркнул Оливер. – На самом деле я не могу рассказать много. Но, пожалуй, вы должны знать то, что мы не использовали всю свою силу во время игр.

– Ты тоже? – спросил Родерик.

Оливер кивнул.

– Да. У нас была договоренность, что некоторые приемы мы не можем использовать до финала. Он сказал, что если мы не сможем выиграть без этих приемов, то вообще ничего не стоим. Я, конечно, говорю «мы», но правильнее, наверное, было бы сказать «они». Хотя… не знаю…

– Когда вы говорили с Патриком, тоже постоянно повторяли: «он», «он»… – сказала Фанни. – Кто это?