Да даже когда шапку и меня раскидывала — не удивилась. И плеткой работает отточенно, не сбилась ни разу.

Взмах — свист — удар — взмах — свист — удар. Как будто не кожу на полосы, а время режет. Четко. Ровно. Точнее, чем магические часы, р-р-р-р!

Значит, прихвостню было приказано убить Таню и Ромку, а он не убил. Хорошо. Молодец. А дальше что? Вот чего я полез шапками кидаться? Надо было лапами отсюда перебирать в сторону двери. Может, сбежал бы, пока она тут лютует.

Наконец магичка устала. Плетку отбросила. И магией по свежим ранам как шарахнет! Даже я в углу ощутил. А уж ворона снова по стенке лицом…

— На память… Долгую, — выдала стерва, повернулась ко мне, фыркнула. Презрительно так. — И ты запомни, щенок. Вот так я наказываю за неповиновение.

И в сторону отошла, чтобы я смог оценить память. Шрамы, пропитанные магией. Свежие… и старые. Много старых шрамов. Не в первый раз ворона наказывают.

— А ты — лети и убей! — я как ее приказ Багдасару услышал, у меня даже онемение в теле прошло. Жаль, под рукой ничего не оказалось. Но ворон сам ее послал, без меня:

— Нет! — только потом я глаза закрыл, чтобы не видеть, как он унижается.

Потому что он на колени упал перед этой стервой.

— Пожалуйста!

А магичка даже личико свое неестественное чуть скривила. И таким ледяным голосом спрашивает:

— Да что ты нашел в этой деревенщине? Она же пустышка, не достойная принца драконов.

Я зарычал, а ворон еще ниже голову склонил и прошептал что-то, тихо. Так тихо, что я в углу едва расслышал. А я на слух никогда не жаловался. Особенно если прислушиваюсь. Магичка с размаха ворону ладонью по роже и потом снова спокойно так, ласково почти:

— Значит, тебе эта девчонка дорога тем, что на меня не похожа?

Ну, он не совсем так ей сказал. Он прошептал: «С ней рядом тепло», но смысл магичка уловила.

А Багдасар плечами передернул. Как будто не знает, что ответить. Ну, в общем, правильно — скажешь лишнее, и все, никакие «пожалуйста» не помогут. Прикажет — и полетит убивать. Если уж меня собственные лапы не слушаются. А он ведь привязанный, хоть и рыпается.

— А давай проверим…

И магичка один из перстней на пальцах потерла. Дыхнула на него. И стоит, ждет чего-то. И ворон на коленях стоит, ждет. Ну и я жду, хотя меньше всех понимаю, чего именно. Но кидать из угла нечем, да и руки снова не слушаются. А к двери только если катиться. Потому что ноги тоже не слушаются. Я бы прокатился… Только на пути эта проклятая самка мага стоит.

И тут в дверь входит оборотень. Ста-а-арый! Древний! Седой… Зверь у него какой-то непонятный. Но на лицо очень на Багдасара похож. И посмотрел на него, как на родного. С сочувствием и теплотой. А на магичку зыркнул недобро. Но молча.