- Хорошо-с! - С достоинством отвечал Сашка, упиваясь своими страданиями. Поскольку меня тут, нахально гонят, я пошел-с… Дуся, Дуся, - вдруг перешел он на «вы», - видите, Дуся, какие я за вас муки примаю? Ровно как Исус Христос, боже наш…

Не дождавшись от Дуси ответа, Сашка принял все от него зависевшее, чтобы гордо поднять голову и побогатырски расправить плечи, но из этой затеи ничего не, получилось. Он вцепился обеими руками в дверную ручку, мучительно борясь с законом всемирного тяготения, распахнул наконец дверь и не столько гордо вышел, сколько гордо из нее выпал в темноту подворотни.

- Слава богу! - облегченно вздохнула Ефросинья. - Пристанет же человек!… Безо всякого самолюбия… Чумной какой-то!…

С минуту в подвале было тихо. Было похоже, что по крайней мере на сегодня с Сашкой покончено. Но вдруг тихо, совсем без скрипа приоткрылась дверь и в зазор просунулась топороподобная физиономия Терентьева.

- Вон! - заорал Степан таким страшным голосом, что даже Антошину, который в интересах Конопатого заставлял себя держаться в стороне от этого конфликта, стало не по себе.

Терентьев исчез. Снова стало тихо.

- Святая икона! - свирепо поклялся добрейший Степан. - Такого человека убить - большей радости нету… Его счастье, что он убег!

Всерьез его зловещей клятве поверила только Шурка. - Она испугалась, побелела:

- Папанечка, родненький! Ну его, Сашку проклято-го!… Не убивай его, а то тебя в Сибирь засудят, на каторгу!…

- Ладно, - рассмеялся Степан, небрежно швырнул молоток на место, - раз ты просишь, не буду.

Все рассмеялись. Обстановка разрядилась. Даже Дуся, которой было совестно, что весь сыр-бор загорелся из-за нее, попробовала возобновить прежний светский разговор. Насчет весенних мод.

- Вы только представьте себе, Ефросинья Авксентьевна, - продолжала она, по-прежнему стараясь не глядеть в сторону Антошина, - прелестное такое платьице из крем-кружева на розовой подкладке. Сзади юбка образует три волана. Пояс - из широкой-широкой розовой ленты - на правом боку опускается сразу двумя концами, и те концы внизу завязаны прелестным таким бантом. А рукава-кружевные, из двух частей, и они зашнуровываются узенькой черной бархоткой, а у самого локтя заканчиваются чудненькой такой буфой из шелкового муслина!…

- Скажите пожалуйста, до чего красиво! - старательно поддерживала салонную беседу Ефросинья. Но и ее мысли, и Дусины, и Антошина, и Степана, даже Шуркины были сейчас с пропойцей Сашкой: ушел он или не ушел? Оставил ли в покое Дусю или еще нынешним вечером снова будет донимать ее своими приставаниями?