На пустом каменном берегу стали появляться редкие приземистые кустарники с тоненькими вытянутыми листьями, росшие прямо на камнях. А серая угрюмая скала по ту сторону реки начала сдавать свои позиции обрадовавшемуся яркому небу. Камни постепенно переходили в плодородную почву, усеянную такими же остролистными кустарниками, а иногда даже толстоствольными деревьями. Наверняка еще выше по течению берега станут абсолютно одинаковыми и, скорее всего, лесистыми.
Что-то резко рвануло меня на полу одежды. Я кубарем полетел в колючий кустарник, с трудом уклоняясь от длинных шипов, успешно прячущихся среди таких же длинных и острых листьев. Какая хищная растительность! Никогда не слышал о живых растениях, нагло охотящихся на дроу.
В следующее мгновение хищный кустарник явил мне свое озверевшее лицо, очень напоминающее потрепанную физиономию хитрой эльфийки:
— Гром! У тебя вообще глаза есть?!
Я поперхнулся от неожиданности: смирившись с потерей спутницы и похоронив её в своих мыслях, я меньше всего рассчитывал встретить это чудо. Откашлявшись, я запоздало обрадовался:
— Так ты жива?!
— Жива, — шикнула на меня девушка. — Но если и дальше будешь так орать, это быстро изменится!
— Чего? — опешил я.
— Я не зря спросила тебя про зрение, — усмехнулась Нарвэ. — Глянь-ка на тот берег повнимательнее.
Послушно устремив свой взор в указанном направлении, я теперь увидел, что по едва заметной тропке к реке быстро приближается группа существ.
С еще большим изумлением я узнал среди них Динзи, Волдрея и… Лейлу! Она шла, осторожно пробираясь среди колючих кустов, ведя на поводу белоснежную Тиклию. Вооруженная до зубов, принцесса с беспокойством постоянно оглядывалась по сторонам.
— А вот и охотнички, — мрачно прокомментировала Нарвэ. — Ну как тебе, принц, прочувствовать себя в роли затравленной дичи?
— Охотники? — удивился я. — Но там мои друзья… и Лейла.
— Там нет друзей, — жестко ответила эльфийка. — Там есть дроу, которые помогают эльфам найти отступника. И там есть принцесса, которая жаждет отомстить за отца…
— За отца, — тихо повторил я, вспоминая неподвижную позу Повелителя. Что же она с ним сделала?
Мне трудно было поверить, что существа, с которыми меня так много связывало, которые были мне ближе родных братьев, стали моими палачами. Но я и сам не знал, как бы я отнесся к эльфу, который натворил бы подобное в Вестрантерне и по вине которого мог погибнуть мой отец. Ведь никому из них неизвестно, что я не имею к случившемуся отношения. А мой побег наверняка рассеял сомнения у самых стойких.
Но уж лучше быть неправым и живым, чем правым и мертвым.