Но умные люди еще когда сказали: бесшумных засад не бывает.

Даже зверь ведь не железный: примнет сучок, пошевелит ветку. Что же говорить про человека?

Порубежные стражи, сидящие в секрете, нет–нет да и звякнут доспехом. Ягая Баба, поедучая ведьма, то и дело кашляет, потому что ступа у нее летает на дыме. Пятнистые спиногрызы дикие в предвкушении грядущего пира с шумом втягивают слюну. А лесных разбойников, притаившихся в укромном месте, выдает, как правило, звонкая и удалая песня, которой они обычно любят заливаться от скуки.

Как раз такая песня и раздавалась впереди.

Жихарь остановился и прислушался, стараясь запомнить слова: а ну когда пригодятся!

Дальше в песне рассказывалось, как ловко атаман управлялся с проходившими по вверенному ему лесу людьми всех сословий и ремесел — с шорниками, волхвами, переносчиками болезней, царями и королями вкупе с многочисленной свитой. Но конец был все равно грустный:

Судя по многим непонятным словам, песня была древняя, она передавалась разбойниками из поколения в поколение. Хотя разбойники обычно народ бессемейный и подолгу на свете не заживаются.

Жихарь остановился, то и дело оглядываясь — не зашли бы со спины.

Со спины никто не зашел: вся шайка, галдя и ругаясь, вылезла на дорогу. Разбойники оказались довольно странные. Было их шестеро, походили они друг на друга, как желуди на дубе. Невысокие, коренастенькие, заросшие мохнатым бурым волосом. Ни у кого из лиходеев не было ни лука, ни самострела. Только дубины, да и то довольно хлипкие.

— Стой, путник! — провозгласил тот, кто был у них, по всему видать, за старшего. — Мы — Семь Симеонов–однобрюшников — голос в голос, волос в волос! Семи редких ремесел люди! Лучше сразу покорись, отдай заплечный мешок, одежу и обувку: все равно ведь отберем!

— Где же вас семь? — спросил Жихарь. — Я только шестерых вижу!

— А не твое дело! — рявкнул атаман. — Любой из нас тебя в одиночку скрутит. Ты кто таков будешь?

Жихарь честно ответил, кто он таков и откуда. Атаман отер вспотевший лоб.

— Ну и ладно, что Жихарь, а не славный Невзор. Перед тем бы мы повинились и с почетом проводили…

— А передо мной повиниться не желаете? — спросил богатырь. Драки он не хотел, а хотел потехи — уж больно невеселыми были последние месяцы и дни.

Семь Симеонов дружно расхохотались — все шестеро. Потом они накинулись на Жихаря. Богатырь не сопротивлялся, дал стянуть с себя тяжелый мешок, паутинную рубаху, штаны и сапоги. Пусть ребята поликуют маленько, тоскливо ведь им в лесу…

Разбойники достали веревку и прикрутили богатырское тело крепко–накрепко к развесистому дубу.