— Не ешьте меня, — с ходу, не поздоровавшись даже, предложил Колобок. — Я вам песенку спою…

— Ну уж нет, — сказал богатырь и наложил на лысину хитреца свою тяжелую руку. — Песни твои мы знаем: заворожишь нас, а сам укатишься.

— Меня теперь даже есть нельзя, — вздохнул Колобок. — Я черствый. Совсем очерствел от бродячей жизни. Об меня даже сам Мироед чуть зубы не обломал…

— Ну! Так ты и Мироеда знаешь? — не поверил Жихарь.

— Кого я только не знаю… За мои-то годы… — сказал Колобок и махнул маленькой ручкой. — Дернуло же меня через эту прогалину катиться… Думал, успею, да у вас такой скакун…

— Других не держим, — похвастался Мутило. — Жихарь, давай я его к себе в озеро заберу? Он там отойдет, размякнет…

— Не размякну! — вскричал Колобок. — Не дождетесь! Я моря переплывал, во чреве китовом пребывал — ничего мне не поделалось. Я от дедушки ушел, да вы это и сами знаете, и от лисицы ушел, и от тигра ушел, и от слона, и от енотовидной собаки, и от восьмирукого осьминога, и от Гидры Лернейской, и от змея Апопа, и от Бегемота с Левиафаном! Мне бы еще лапоточки новые кто сплел — так я бы до самого светопреставления землю топтал! Не вам меня пленять! Я побродяга всемирный, бесстрашный! У–у!

И выпучил для острастки свои изюминки, что твои сливы. А потом как-то вывернулся и даже попробовал укусить богатыря.

— Хвастать мы и сами горазды, — сказал Жихарь. — И не кусайся — все равно зубов нету. Ты, гляжу, и вправду старенький…

— Постарше прочих! — гордо сказал Колобок. — А зубы мне ни к чему, я в пропитании не нуждаюсь. Я сам вроде того что пища бывшая…

— Ну, бывшую пищу не Колобком кличут, а совсем по–другому, — заметил Жихарь. — Сколько же тебе лет?

— А сколько их было на свете — все мои! Ты, поди, и не знаешь, как звали деда с бабкой, что меня испекли?

Жихарь впал в недоумение. И вправду никто никогда не задумывался насчет имен обездоленных старичка со старушкой.

— Как же, по–твоему, их звали? — наконец сказал он.

— А в каждом народе по–своему! — ответил Колобок. — Потому что это были самые первые люди на свете.

— Врет, — уверенно молвил Мутило. — Столько даже Колобки не живут.

— А вот живут! А вот живут!

И, утверждая свою жизненную силу, Колобок таки вырвался из–под богатырской руки, но не укатился прочь, а запрыгал, да так высоко — с Мутилу, а Жихарю до груди.

— Это я по–вашему, по–невежественному — Колобок, а вообще-то я самый первый Гомункул!

— Тихо ты! — цыкнул Жихарь. — За такое слово в базарный день и прибить могут, а мы как раз на ярмарку держим путь. Помалкивай уж, коли Гомункул, нечего этим хвастать. Раз ты такой у нас вековечный, так и веди себя степенно, бороду седую отрасти… Усы вислые…