— Не хотите… — к Агнессе вдруг вернулся дар речи. И она заговорила — холодно и размеренно.

— Не хотите, — она обвела взглядом толпу, узнавая знакомые лица. Сжимая от осознание этого кулаки в бессильной ярости.

И вдруг, неожиданно даже для себя, проговорила:

— А вы правы. Нельзя спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали. Нельзя помочь насильно. Вы хотите, чтобы ваши дочери жили хуже, чем мы с вами? В стране, где за то, что ты ведьма — тебя уничтожат? Вы хотите своим упрямством и неумением держать эмоции под контролем спровоцировать массовые волнения? Вы правда считаете, что это и есть свобода?

Даже ветерок затих, вслушиваясь в эти слова, полные не только злости и горечи, но и какой-то ядовитой справедливости.

— Вы не понимаете, насколько хрупок мир? Сколько надо прилагать усилий, чтобы его сохранить?

Агнесса замолчала. Гнев удушливой волной подкатил снова. И она тихо проговорила:

— А знаете что? Не приходите ко мне больше. Не надо.

И вроде бы слова были негромкие — и самые заурядные, но их услышали все. И от них вздрогнули все.

Только ветерок не обратил на них внимания. Он уже летел наверх, под крышу одного из домов на улице Цветов. Туда, где склонивший к круглому окну стоял человек, с лицом, полузакрытым платком.

Он, размеренно дыша, выцеливал из арбалета фигурку одной из молоденьких ведьмочек, стоявших в растерянной толпе. Арбалет был заряжен не болтом, а какой-то странной, переливающейся капсулой.

Мужчина глубоко вздохнул и готов был уже спустить крючок, чтобы заряд полетел в толпу, но…

Кто-то, неслышно подобравшись к нему сзади, приставил револьвер к голове.

— Даже не вздумай, — прошептал этот кто-то.

…

— Это что вы задумали?!!!

На силы правопорядка, срочно стянутые к улице Цветов и заодно перекрывшие площадь, где была мэрия, выскочила разъяренная Эвелина Хорр.

— Эви, прости, — вперед выступила госпожа мэр. — Но твои девочки точно с катушек слетели.

— Выбирай, что говоришь, Элла!

— Ведьмы нарушили ряд положений о порядке в городе. И собрались в количестве, превышающем разумные пределы.