Я еще не успел дочитать до конца, а дерево уже затрещало. Створки ворот закачались, по обе стороны посыпалась со стен штукатурка.

Армия Зла яростно взревела и подступила к нам со всех сторон.

Крестьяне шли в середине, их закрывали собой восемь сотен уцелевших драгун, а средневековым пехотинцам трудно было выстоять против закаленной стали и кованых копыт коней тяжелой кавалерии времен королевы Виктории. Но мои люди убивали одного, а на его место вставали трое. Драгунов становилось меньше. Они бились отчаянно, но врагов было намного больше. Каменные стены постепенно расшатывались. Я оглянулся, и мне стало страшно: вдруг воины вражеской армии одолеют нас еще до того, как стены рухнут? Я зачем-то вытащил свой складной ножик и на всякий случай приготовился к рукопашной.

И тут внезапно издалека донесся крик страха и отвращения.

— Кто там идет? — вырвалось у Фриссона.

— Если уж эти воины-грешники так напугались, — пробормотал Жильбер, — то нам-то как выстоять против этого?

Унылику его рост позволял видеть дальше, и он скоро сообщил:

— Это старушки идти.

— Что еще за старушки? — не понял я. А потом я услышал завывания и стоны, они звучали громче, чем крики испуганных вражеских воинов. Стена уже превратилась в песок, и тут я услышал:

— Где знахарь? Где тот, кто лечит ведьм? Отведите нас к тому, что лечит ведьм!

— Знахарь? Это еще что такое? — спросил я, обернувшись к Фриссону. Поэт покачал головой:

— Не знаю, господин Савл. Я такого слова никогда не слышал.

— Ну, я-то слышал — так еще называют африканских шаманов. Это как бы и жрец, и врач в одном лице.

Наша крестьянская армия с испуганными криками расступилась, ополченцы прижались спинами к драгунам и драгунским коням, а сами драгуны принялись радостно истреблять смешавшегося противника. По коридору, образованному нашими воинами-пахарями, устремились люди, обезображенные болезнью. Некоторые из них согнулись пополам, некоторые шли на деревянных протезах, у некоторых не хватало пальцев, а у некоторых — рук.

— Прокаженные! — выдохнул Жильбер.

А они вопили:

— Отведите нас к знахарю! Мы каемся, мы отрекаемся от колдовства! Мы больше не станем служить Сатане! Но только отведите нас к священнику, чтобы мы исповедовались, и к знахарю, чтобы он нас вылечил.

— Нет у нас здесь никаких знахарей! — крикнул я. — Может, в городе есть, я не знаю.

— Но зато у нас есть священник. — И брат Игнатий выступил вперед, а за ним решительным шагом вышли его товарищи-монахи.

— Брат! — воскликнул я. — Мы на поле боя!