— Сэр Ги де Тутарьен должен будет сопровождать меня до места моего изгнания, — сказала Иверна, — и должен будет сам выбрать это место, так чтобы никто другой о нем не узнал.

Сэр Ги удивленно посмотрел на нее.

Иверна встретилась с ним взглядом и, опустив глаза, вдруг покраснела.

Принц Ринальдо стоял немного растерянный, удивленный и удрученный:

— Миледи, не надо! Для вас будет очень трудно, чрезвычайно трудно жить отгороженной от всего мира и не иметь возможности когда-либо вернуться в ваш дом! Вы слишком жизнерадостны, вы так любите людей и общество, чтобы выдержать одиночество! И ведь угроза волнений не перестанет существовать! Потому что никто не поверит, чтобы кто-то добровольно отказался от королевства, чтобы стать отшельником! Я — ваш друг, и я не смог бы вынести мысли, что вы несчастны!

— Я не буду несчастной, — тихо сказала Иверна и посмотрела на сэра Ги.

Он встретил ее взгляд, и его лицо засияло. Она снова вспыхнула и потупила глаза, но сэр Ги уже не спускал глаз с ее лица.

— А что скажете вы, сэр Рыцарь? — потребовала Алисанда. — Вы сопроводите даму далеко за пределы Ибирии и найдете ей надежное убежище? Вы поклянетесь, что никогда никому не скажете о месте ее нахождения?

— Клянусь! — последовал ответ сэра Ги. — И я клянусь быть всегда ей верным!

Ринальдо был чрезвычайно удручен, и Мэт полностью сочувствовал ему. Так долго бороться за осуществление своих надежд, в одну секунду отпраздновать победу, а в следующую быть повергнутым в отчаяние!

— Все раны залечиваются, — мягко заметил монах Тук, — и раны этой земли, и раны ее людей. Все раны затянутся, и в сердцах снова поселится радость.

— И мои тоже? — Алисанда медленно повернулась к Мэту. — И твои, лорд Маг? Не знаю... Не повергли ли вы меня в такую большую скорбь, что ваша собственная стала меньше? Не залечили ли вы раны вашего тщеславия, нанеся раны моему сердцу? Уж не парите ли вы в вышине, зная, что попирали королеву? А не...

— Все, хватит, миледи! — Мэт выступил вперед, в его сердце трепетала надежда. — Вы хотите сказать, что вас это трогает?

— Трогает? Стала бы я пробивать себе дорогу через всю Ибирию и причинять боль моим солдатам и их женам, да и всему Меровенсу, если бы меня это не трогало? Разве бы я тогда не иссушила свое сердце, не истерзала свою душу, если бы... Ах! — Она крепко схватила Мэта за руки. — Мэтью! Я так боялась, что с тобой что-нибудь случится, что я вдруг найду твой изуродованный труп, что я приду слишком поздно, что ты... ты, может...

— Нет. — В конце концов она была королевой, и здесь при людях — нет, никогда Мэт не согласился бы видеть ее унижения, даже если бы они были одни. Он посмотрел в ее глаза долгим и проникающим взглядом. Эх, если бы можно было вот так смотреть ей в глаза всегда. — Я все еще здесь, — пробормотал он. — Я всегда буду здесь, и теперь я свободен от моей необдуманной клятвы, теперь я могу дать другую. Но на этот раз я дам ее с полной ответственностью.