— Ну наконец-то! Я уж и не чаяла тебя дождаться, Изабо! Внучка моей сестры приехала пожить у меня. Заходи, заходи. Есть хочешь? Вот, попробуй пряничного человечка.

Изабо благодарно взяла теплый пряник. Латифа запричитала, увидев руку, висящую на перевязи, и темные круги под глазами.

— Пойдем в мою комнату, девочка, — сказала она, и Изабо послушно двинулась за ней. Когда они поднимались по лестнице, Изабо покачнулась и упала бы, если бы старая кухарка не успела ее подхватить.

Закрыв за собою дверь, Латифа изменилась до неузнаваемости. Шумную хлопотливую кухарку сменила умная, проницательная женщина. Разматывая ловкими пальцами бинты, она расспрашивала Изабо о путешествии.

— Во имя Эйя, где ты была? Мегэн чуть не сошла с ума от волнения. Талисман у тебя?

Изабо кивнула и запустила руку под рубаху, отыскивая черный мешочек. Против всех ее ожиданий, Латифа не стала открывать мешочек, только ощупала талисман. Ее лицо прояснилось, казалось, она разом скинула десять лет.

— Благодарение Эйя! Теперь все три части у нас — если, конечно, Мегэн доберется благополучно! Банри пустила за ней Мак-Рураха, а они, взяв след, никогда его не теряют. Все эти годы я волновалась за свою треть, и теперь охотно от нее избавлюсь.

— Я не понимаю, — устало начала Изабо, но в эту минуту Латифа размотала последнюю повязку и ошеломленно ахнула.

— Ради Бороды Кентавра, что ты с собой сделала?

— Меня пытали, — сказала Изабо и, к собственному удивлению, разрыдалась. Она больше не могла сдерживать слезы — они текли и текли, на щеки, на платье, на больную руку. В горле стоял неприятный комок. Сев рядом, Латифа обняла ее своими мягкими пухлыми руками, бормоча утешения, но Изабо все еще всхлипывала, вспоминая свою опекуншу.

— Тише, милая, тише, Мегэн скоро будет с нами. Стало быть, ты попала в лапы к Оулу? Бедная глупышка. Как же тебе удалось бежать? Нет, нет, потом все расскажешь. Сейчас тебе надо отдохнуть.

Положение главной кухарки имело свои преимущества. Вокруг Изабо захлопотали служанки — появились ведра с горячей водой, огромная деревянная лохань, горячий чаи и горшочки с мазями и снадобьями. Изабо сидела в лохани, закрыв глаза. Латифа вымыла ей голову, смыв с волос бурую краску. Смыв с нее грязь, Латифа смазала раны душистой мазью, перевязала искалеченную руку. И уложила Изабо в собственную кровать. Почувствовав под щекой подушку, Изабо блаженно потянулась. Целых три месяца она ночевала на земле, под заборами и под деревьями, в стогах и канавах. Она сонно подумала, что жизнь в Риссмадилле весьма приятна, по крайней мере, пока.