– По-моему, мне тоже следует остаться. Знаешь, – добавила она чуть спустя, – я думала, что, может быть, если бы мы получше узнали друг друга…

– Господин и госпожа Голозады, ты это имела в виду? – без обиняков уточнил он.

Ее глаза расширились:

– Ну…

– И кем из них ты собиралась быть? – осведомился он.

На поляну на гребне поднятой им волны с треском влетел первый ледник. Его вершина терялась в облаке снегов.

В то же самое время со стороны Края подул горячий ветер, пригнувший к земле деревья с противоположной стороны поляны. В нем слышались голоса – раздраженные, бранчливые, – и он ворвался в облака, словно горячий утюг в воду.

Найджел с Каниной бросились наземь, в снег, который уже превратился в теплую грязь. Над головами у них прогремел раскат грома, в котором звучали крики и что-то, что сначала показалось им воплями, хотя потом, поразмыслив, они пришли к выводу, что это больше походило на ожесточенный спор. Грохот продолжался долгое время, а потом постепенно затих, удаляясь в сторону Пупа.

Полы куртки Найджела пропитались теплой водой. Он осторожно приподнялся и подтолкнул локтем Канину.

Вместе они вскарабкались по раскисшему снегу на вершину холма, пробрались через завалы из размозженных бревен и расколотых валунов и уставились на разыгрывавшуюся внизу сцену.

Ледники отступали, накрытые облаком, в котором сверкали молнии. Пейзаж теперь представлял собой сеть озер и прудов.

– Это мы их так? – спросила Канина.

– Было бы очень приятно на это надеяться, – отозвался Найджел.

– Да, но ведь это мы…

– Скорее всего, нет. Хотя кто знает? Давай-ка отыщем лошадь, – предложил он.

– Апогей, – изрек Война. – Очень похоже. Я почти уверен.

Некоторое время назад они, пошатываясь, вывалились из таверны и теперь сидели на лавочке, греясь в лучах полуденного солнца. Война даже поддался на уговоры и снял часть доспехов.

– Не знаю, – покачал головой Голод. – Не уверен.

Чума закрыл покрытые коркой глаза и прислонился спиной к теплым камням.