Солдаты шутили и смеялись, подпевая Дайду. Лиланте уселась, положив подбородок на колени и спрятав ноги под подолом платья, и устремила на него свой взгляд. Повсюду вокруг сидели усталые солдаты, потягивая слабый эль. Многие раненные были просто перевязаны, поскольку силу Томаса решили приберечь для тех, кого искалечили пушечные ядра. Теперь, когда целительные способности Томаса усилились как никогда, все они были снова невредимы и полны сил. Исцеленные солдаты сейчас занимались погребением погибших и разбирали пепелище города, превратившегося в дотлевающую кучу углей на холме, а те, кто получил незначительные ранения, отдыхали и набирались сил с элем и песнями.
Лиланте сидела, слушая жужжание мошкары в сумерках, и думала о том, что будет делать теперь, когда ее лесная армия разошлась по домам. Как ни странно, будущее не тревожило ее.
Она почувствовала резкий медвежий запах и, обернувшись, увидела Ниалла, выходящего из-за излучины реки рядом со своей хранительницей. Его рука висела на перевязи, голова была забинтована. Солдаты расступились, давая ему место у костра. Он уселся, медведица улеглась рядом, тихонько постанывая и зализывая раненую лапу. Лиланте улыбнулась им.
— Урса решила остаться? — прошептала она.
Ниалл кивнул, сверкнув белыми зубами, и похлопал медведицу по крепкому мохнатому загривку.
— Да, хотя я и говорил ей, что она может идти вместе с остальными. Почему-то ей захотелось остаться.
— Я так и думала, — отозвалась Лиланте.
Ниалл наклонился и внимательно посмотрел на нее.
— Ты тоже остаешься?
Она кивнула.
— Хотя я и надеюсь когда-нибудь опять потанцевать вместе с древяниками, — ответила она негромко.
— Может быть, однажды мы снова увидим, как цветет Летнее Дерево, — сказал он грустно.
— Может быть.
Они посидели молча. Дайд поднялся и начал расхаживать между кострами, перебирая струны своей гитары и напевая:
Ах, если бы розой алою любовь моя была
И на стене бесплодной краса ее цвела,
То я б росинкой крошечной серебряною стал,
И в лепестки душистые упал.