Майя Колдунья, вне всякого сомнения, оставалась для Ри большой проблемой. Он не стал требовать казни Фанд, несмотря на то, что это она совершила колдовство, которое затопило сушу. Изабо смогла убедить его, что она была лишь невольным орудием Жриц Йора, правосудие над которыми она совершила еще на острове, испепелив их своим огненным драконьим дыханием.

Но с Майей все обстояло куда сложнее. Дело было не только в том, что она уже многие годы была главным врагом Лахлана. Она была опасна. Ее чары были столь сильными и коварными, что охранявшие ее солдаты постоянно попадались на попытках освободить ее. Их верность была поколеблена, а их разум затуманен ее красотой. Куда бы она ни пошла, везде ее сопровождали волнения и смятение.

Но все же она была одной из тех, кого следовало благодарить за победу при Бонниблейре, и Лахлану пришлось признать, что, возможно, без нее не было бы и мира. К тому же он понимал, что этот мир все еще был очень хрупким. Майя была сестрой Короля Нилы и матерью Бронвин. Приказав казнить ее, он лишь вызвал бы их месть.

Изабо удалось подсказать ему решение одной из проблем. Охранять Майю приставили клюрикона Брана. Клюриконы были невосприимчивы к магии и безразличны к человеческой красоте. Бран очень пострадал от изданного Майей Указа о Волшебных Существах. Можно было не опасаться, что он поддастся ее чарам, физическим или магическим.

После этого высокую и стройную фигуру Майи никогда больше нельзя было увидеть без маленького мохнатого клюрикона, неизменно скованного с ней изящной цепочкой. Это зрелище, хотя и забавное, было в чем-то печальным. Майя не делала никаких попыток бежать, говоря своим хрипловатым голосом:

— Но я готова принять правосудие Мак-Кьюинна. Я не собираюсь убегать.

Никто не знал, верить ей или нет, даже Изабо.

Через месяц после коронации Лахлан и Серые Плащи были готовы вернуться обратно в Лукерсирей. Они поставили памятники погибшим и восстановили силы на чистом горном воздухе. Они помогли Мак-Синну начать на берегу озера Бонниблейр строительство нового города, с замком и новой башней ведьм, которая должна была получить название Башня Песен. Там должны были учить всем видам музыки, а не только тем, которые убивали фэйргов. Теперь всем уже не терпелось вернуться домой и вновь вплести в полотно нити своих жизней, разорванные и спутанные долгой и кровавой войной.

— Никогда не думал, что скажу такое, но должен признаться, что с ужасом думаю о долгом морском путешествии домой, — как-то вечером сказал Лахлан. — Как бы сильно я ни любил свой корабль, боюсь, я уже сыт им по горло.