Умерев и увидев перед собой подобного типа, вы инстинктивно сообразите, кто к вам явился.

– ПРИВЕТ.

Веренс поднялся и выпрямился во весь рост, вернее, во все то, что могло бы быть ростом, не лежи та часть его естества, к которой применимо это определение, ничком и в полной неподвижности на полу, внимая будущему, которому присуще лишь одно измерение, а именно – глубина.

– Соблаговоли зарубить на носу, перед тобой стоит монарх.

– СТОЯЛ.

– Чего? – рявкнул Веренс.

– ПОВТОРЯЮ: СТОЯЛ. ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ. С НИМ ТЫ СКОРО СВЫКНЕШЬСЯ.

Долговязая фигура постучала белыми, как известь, перстами по косе, как будто в нерешительности.

«Да и мне, клянусь честью, как-то не по себе», – мелькнуло в голове Веренса. Однако многочисленные и недвусмысленные подробности создавшегося положения все же сумели пробить брешь в разухабистом скудоумии, свойственном монарху при жизни, и заронили в его душу жутковатое подозрение: как бы ни называлось королевство, в котором он нынче пребывал, титул монарха Веренс явно утратил.

– Ты, любезный, часом не Смерть ли будешь?! – выпалил он.

– У МЕНЯ МНОГО ИМЕН.

– И каким же ты пользуешься нынче? – спросил Веренс, вкладывая в слова уже чуточку больше почтения.

Тем временем вокруг них засуетились снующие в разных направлениях люди; некоторые, как вскоре выяснилось, сновали прямо сквозь короля и его собеседника.

– Стало быть, это Флем… – непроизвольно процедил король, замечая дворянина, с выражением злонравного восторга на лице маячившего на верхней площадке лестницы. – А ведь отец предупреждал меня ни под каким предлогом не подпускать его к себе. Любопытно, почему я не чувствую гнева?

– ГЛАНДЫ, – коротко бросил его собеседник. – АДРЕНАЛИН. ПРОЧИЕ ГОРМОНЫ. ЭМОЦИИ. ВСЕГО ЭТОГО ТЫ ЛИШЕН. ОСТАЛАСЬ ЛИШЬ ЧИСТАЯ МЫСЛЬ…

Долговязое создание, кажется, пришло к какому-то решению:

– ЭТО НЕ ЛЕЗЕТ НИ В КАКИЕ РАМКИ. ХОТЯ, С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, КТО Я ТАКОЙ, ЧТОБЫ СПОРИТЬ?

– Вот именно.

– НЕ ПОНЯЛ.

– Я сказал: «Вот именно».