Дамиан взял подзорную трубу и стал наблюдать, как Тарджа выезжает из главных ворот Цитадели. Всадник рядом с ним был, безусловно, кариенцем — видимо, один из герцогов короля Ясноффа. Тарджа терпеливо ждал, пока тот разглядывал войска, выставленные против кариенской армии. Какое-то время они беседовали, кариенский герцог гневно жестикулировал, а потом развернул своего скакуна и умчался обратно в Цитадель. Дамиан навел объектив на флагшток над воротами. Белый флаг мира торопливо пополз вниз, а на его место взлетел вымпел, украшенный боевыми цветами. По хитрианским войскам прокатился ликующий вопль.

— Кажется, кариенцы не собираются сдаваться, милорд, — отметил Дамиан, с усмешкой поворачиваясь к Альмодавару.

— Какая досада, ваше высочество, — неискренне сокрушился Альмодавар.

— Я полагаю, что раз так, то нам стоит их всех перебить.

— Они не оставляют нам другого выбора, ваше высочество.

Дамиан обернулся.

— Харшини уже отошли?

— Да, ваше высочество. Они удалились с поля, как только увидели, что мы поднимаем боевые флаги.

Дамиан кивнул, передал подзорную трубу помощнику и обнажил свой меч. Ветер донес до него голоса труб защитников, и он махнул рукой, подавая своим войскам сигнал к наступлению.

Битва вышла такая же скверная, как когда-то на северной границе. Кариенцев никто не заставлял драться, но они были деморализованы, голодны и ими фактически никто не командовал. Их бог умер, их командиры скучали в плену во вражеской крепости. Конечно, они приняли бой, но у них не было никакой стратегии. Дамиан постоянно вспоминал, как утихомиривал мятежные толпы, штурмовавшие изнутри ворота Гринхарбора во время осады. Он просто наступал сомкнутым строем — большего и не потребовалось, — постоянно сужая стальное кольцо вокруг кариенского войска, пока те не лишились возможности удирать или маневрировать.

Рыцари предпочли сражаться. Их кодекс чести не оставлял им другого выбора, кроме как пасть в неравном бою. Когда Дамиану выпала свободная секунда поднять голову, он обнаружил, что солнце уже поднялось в зенит. Земля под ногами была усыпана телами, а воды Саран, через которую навстречу врагу переправлялись сейчас защитники, были красными от крови.

Оглядевшись вокруг и осознав, что сражаться здесь больше не с кем, Дамиан уложил меч поперек седла и посмотрел на Цитадель. Даже в ярком свете дня крепость продолжала светиться. Лучники, стоящие на ее стенах, опустили луки, потому что на расстоянии полета стрелы не осталось никого, кроме медалонских солдат.

Раздался трубный сигнал, и он увидел, как боевые знамена поползли вниз, сменяясь синими флагами, которые они уговорились поднимать в знак победы.