И лишь мудрый Драконий Народ — самые искусные оружейники — отказался от своей задачи создать средство против магии Холода. Вместо этого они выковали высшее оружие — Пламенеющий Меч, чья сила включала в себя и далеко превосходила силы трех других Талисманов. Его сочли слишком опасным, чтобы он мог попасть в недобрые руки, и Повелитель Драконов предрек, что придет час, когда Пламенеющий Меч понадобится, чтобы спасти мир от гибели, но это случится в необозримо далеком будущем. Под руководством Повелителя Меч был выкован для Единственного, и лишь ему суждено было стать его хозяином. Клинок был наделен собственным таинственным разумом, и должен был признать руку, для которой его создали. Однако драконы на этом не успокоились и запечатали Меч в огромный несокрушимый кристалл. Чтобы получить Меч, Единственный должен был придумать способ освободить клинок. Завершив свой труд, Драконий Народ спрятал Меч в недоступном месте, и те немногие, кто знал, где он сокрыт, добровольно лишили себя жизни. Так Пламенеющий Меч надолго исчез с лица земли…»

Ориэлла протерла глаза и увидела, как над лагуной скользит рассвет. Сон до мельчайших подробностей отпечатался у нее в памяти. Она вздрогнула от легкого предрассветного холодка и потянулась. Тело затекло и было все в синяках от жесткого каменного ложа. Она направила свои силы в себя и нащупала крохотный очаг жизни — плод их с Форралом любви; О, Форрал! Неужели до конца жизни она каждый день будет просыпаться с горестной мыслью, что воин ушел навсегда? Но ребенок — их ребенок — кажется, чувствовал себя хорошо. Он дремал у нее во чреве, под ее защитой, и Ориэлла молила богов, чтобы так продолжалось и дальше. Вдруг из светлеющих вод лагуны поднялась черная спина Телласа, и все остальные заботы моментально покинули волшебницу.

— Ну что, отец? — спросила она, безуспешно стараясь сдержать нетерпение.

— Что сказал твой народ?

Он рассмеялся — она ясно слышала его смех у себя в голове.

— Глупое дитя! Подумай, ведь ты уже знаешь ответ.

— Да? — Ориэлла всегда с утра бывала не в лучшем настроении и теперь начинала сердиться.

Теллас снова рассмеялся.

— Ну конечно, знаешь. На половину из твоих вопросов тебе уже дан ответ.

— Мой сон! Ну конечно! — Опьянев от радости, Ориэлла бросилась в прохладные воды и, подплыв к огромной голове Левиафана, пожалела, что кит слишком велик, чтобы его можно было обнять. Огромный глаз лукаво подмигнул ей.

— Мы решили, что это самый быстрый и удобный путь, — сказал он.

— О, благодарю тебя, могучий, — воскликнула Ориэлла. — Благодарю от всего сердца! Теллас вздохнул.