Лэйк протянул руки к огню.

– Я был не до конца честен с тобой, Баллас. Я сказал, что решил помочь тебе, потому что хотел еще раз побывать в горах и мне нужен был спутник. Человек, который поможет, если мне станет трудно. Я сказал, что никто не желал лезть в горы…

– Верно, – пробормотал Баллас.

– Ну так вот: я солгал. Есть множество глупых людей, жадных людей, которые бы согласились мне помочь. Но… я боялся.

– Боялся?

– Гор. В юности я был безрассуден. Я не понимал, насколько хрупко человеческое тело. Или, вернее, понимал, но меня это не волновало. Приключения манили меня, и я отвергал все, что могло сделать их скучными, – осторожность, расчетливость. Они были необходимы в Гарсбраках, но я пренебрегал ими. Однако теперь я стар, слеп… и трусоват. Я люблю горы, но они же пугают меня.

– В первый вечер, – заметил Баллас, – ты перепрыгнул на выступ. Сиганул прямо в пропасть. Это что – трусость?

– А разве у меня был выбор? Эту пропасть следовало преодолеть.

– Но ты не колебался. Просто прыгнул, ничего не рассчитывая и даже не убедившись, что выбрал правильное место.

– Если бы я промедлил, – сказал Лэйк, – не прыгнул бы никогда. Мне не хватило бы духу. И тогда наше путешествие кончилось бы, едва начавшись. А я этого не хотел.

– Так почему же ты пошел? Испытываешь себя? Проверяешь свою волю?

– Я здесь, – сказал Лэйк, – чтобы умереть. Передай виски, пожалуйста.

Баллас протянул бутылку, не отводя глаз от лица Лэйка. Тот сделал большой глоток, потом вздохнул.

– Прошлой весной я сильно заболел. Внутренности жгло точно огнем. Боль была просто невыносима. Я не мог спать, не мог ничего делать, только стонал и корчился. Жизнь сделалась бесконечной пыткой… Я богатый человек, Баллас. Я мог бы пригласить лучшего врача, но я не желал иметь дело с этой публикой. Такие люди дают клятву о неразглашении медицинской тайны, но зачастую она ничего не значит. Я не хотел, чтобы кто-нибудь в Дайшаде узнал о моей болезни. Меня там не слишком-то жалуют. Каменотесы ненавидят меня, поскольку я заставляю их работать на износ. Конкуренты, владеющие территориями к востоку и западу, завидуют мне, потому что мой участок – лучший. Я не хотел, чтобы они злорадствовали и желали мне смерти. Я упрямый человек, Баллас. И гордый. Так что я пошел к целителю, практикующему магическое лечение. Страх перед Церковью заставляет таких людей хранить тайну, поскольку от этого зависит их жизнь. Я мог быть уверен, что никто ни о чем не прознает. Целитель обнаружил опухоль печени. «Излечение невозможно, – сказал он мне, – не помогут ни лекарства, ни магия». Этот уродливый, раздувшийся кусок плоти стал моим смертным приговором.