– Она Четырехлапая.

– Ну и что?

Мерантос вздохнул и посмотрел на меня, но я промолчал. Если Медведь сказал коротко и непонятно, пусть теперь говорит понятно и долго. Чужаки могут и не знать, что Четырехлапые сильнее двуногих, что мой Зверь может съесть и выпить то, от чего я-не-зверь могу оставить мир живых. Но рассказать это вожаку так, чтобы он понял, я не сумею. Медведь большой и старый, пусть он рассказывает.

– Вот, значит, как, – задумчиво сказал вожак, когда Мерантос перестал говорить. – А болезни и раны... на вас они действуют так же?

– Да.

– Ладно, стану подопытным кроликом, – вздохнул вожак и повернулся к воде.

– Кем?.. – не понял Мерантос, но вожак махнул свободной рукой и засмеялся.

Потом он смеяться перестал.

Вода лилась по его лицу, груди и животу, а он пил ее и... улыбался. Второй раз он вылил воду себе на голову и радовался так, будто избавился от ошейника.

Игратос с большим интересом смотрел, что делает вожак, иногда к чему-то прислушивался и закрывал глаза. Когда вожак еще раз достал воды, он спросил:

– А это не опасно?

– Что?..

– Обливать себя водой, – пояснил Игратос.

– Не опасно, – засмеялся вожак. – Хочешь попробовать? – и он протянул мокрый комок Медведю.

– Нет!

Оба воина сказали это быстро и громко. Мерантос даже качнулся назад, но потом передумал.

– Ну нет так нет, – пожал плечами вожак. – А пить вы будете или подождете до завтра?

Медведи посмотрели на меня. Взгляд у Мерантоса был таким же тяжелым, как и лапа.

А я-то надеялся, что Медведи первыми попробуют воду в этом странном месте. Вдруг плохая вода не опасна для чужаков.

– Всего одно слово, Симорли, – сказал вожак, глядя мне в лицо. – «Да» – и я достаю тебе свежей воды, «нет» – одеваюсь, и мы идем дальше. Только одно слово...