Ренье и прежде доводилось драться одному против нескольких соперников. Правда, прежде его не пытались непременно убить, а главное – прежде ему не доводилось защищать жизнь королевы.

Но если его враги проверяли его, то и сам Ренье получил возможность оценить их и понять, кто из троих на что способен. Особенно не нравился ему один, пониже прочих. Более осторожный, более хитрый, чем его товарищи, он лишь едва коснулся шпаги Ренье и тотчас отвел свое оружие в сторону. В его движениях угадывалась скрытая сила и совершенно определенно – молниеносная быстрота.

Ренье решил начать именно с него – пока тот не пустил в ход свои преимущества. И атаковал.

Атака оказалась для троих неожиданностью: они полагали, что, столкнувшись с превосходящими силами, Ренье будет защищаться, а потом попытается отойти. Но Ренье просто открылся для двоих, чтобы поразить третьего. Удар был так силен, что коренастый убийца утробно крякнул, когда шпага Ренье вошла ему в живот, прямо под ребра. Звук как на бойне.

Ренье быстро выдернул шпагу и успел отбить один из ударов; второй сильно оцарапал ему бок, прямо над старой раной, которая едва успела затянуться. Ребра горели, кровь сразу заляпала одежду и потекла под штанами в сапог.

Ренье перекинул шпагу в левую руку, вытаскивая правой кинжал. Второй его противник не успел еще выпрямиться после удачного выпада, как брошенный кинжал ударил его прямо между глаз. Этому трюку Ренье тоже обучил Элизахар. «Грязный прием, – сказал тогда будущий герцог Ларра, – но тем-то и хороши грязные приемы, что они всегда срабатывают…»

У Ренье была возможность убедиться в том, что грязные приемы срабатывают далеко не всегда, однако это не помешало ему сохранить теплую благодарность по отношению к герцогу Ларра – за совет и науку.

Третий из оставшихся набросился на Ренье с удвоенной яростью. Удары сыпались со всех сторон. Солдат рассчитал правильно: его противник был ранен и с каждой минутой терял силы, так что победа над ним – дело времени. Нужно только не позволять Ренье перейти в атаку и изнурять его ударами.

Ренье тоже понял это и стал беречь силы. Он отошел к самому стволу клена и прислонился спиной к дереву, как будто надеялся позаимствовать от его древней жизненной мощи.

Наемник безрадостно усмехался в лицо врагу. Ренье смотрел на его зубы, особенно – на левый клык, криво обломанный и потемневший. А затем кое-что переменилось. Наемник вдруг остановился. Из его клыка потекла кровь. Шпага, задранная кверху, застыла в руке. Ренье тотчас сделал усталый выпад и вонзил клинок ему в грудь.