Уида протянула руку, сняла со стены факел. Багровое пламя запрыгало по лицу Аббаны, черное переплетение решеток поползло по ее щекам, как безобразный узор.

– Вот эта шлюха, – продолжал Талиессин, посмеиваясь сквозь зубы, – убила ее величество правящую королеву. Она выпустила отравленную стрелку… Вы ведь видели эти стрелки, не так ли, кузен? Или вам показать их? Их делают кочевники. В битвах не используют, насколько мне известно. Согласно их кодексу чести…

– Кодекс чести? – перебил Вейенто. – У кочевников?

Талиессин пожал плечами.

– Дорогой родственник, разумеется. Они же воины, а воин без кодекса – обычный убийца, и поступать с ним надлежит соответственно… Так вот, они применяют такое оружие исключительно во время заговоров и переворотов, то есть дел, требующих не доблести, а подлости… Вам показать эти стрелы?

– Не надо, – процедил Вейенто. – Разумеется, я их видел.

– Если бы эта глупая дрянь просто убила правящую королеву, – продолжал Талиессин, махнув рукой в сторону Аббаны, – я отнесся бы к ней без особенной ненависти. Разумеется, я осудил бы ее на смерть, но без ненависти. Вы меня понимаете?

– Не вполне, – признался Вейенто.

– Я поясню мою мысль, – продолжал Талиессин. – Убийца заслуживает казни. Убийца королевы заслуживает казни. Это справедливо. И ненависть здесь ни при чем. Но она убила мою мать, дорогой кузен, а это существенно усложняет дело. Во всяком случае для меня.

– Что ж, – сказал Вейенто, – у вас есть все основания ненавидеть эту женщину… Не мне вас осуждать. Если вы действительно займете трон, вы будете вправе приговорить ее к смерти. Но при чем же здесь я?

– А! – подхватил Талиессин. – Она ведь призналась! Видите… – Он выдернул из-за пояса хлыст и ткнул в Аббану. – Повернись, шлюха! Покажи спину.

Аббана послушно заворочалась в тесной клетке, и перед глазами Вейенто предстала ее спина, исхлестанная кнутом.

– Видите, кузен? – усмехнулся Талиессин. – После десятого удара она поведала мне море разных неинтересных глупостей… Оказывается, она метила в меня. Хоть это признание и не вызывает у меня особенной радости, но и осуждать за подобное желание я никого не могу. Я ведь и сам поубивал кучу народу, так что отлично понимаю тех, кто жаждет от меня избавиться.

Он помолчал немного и заключил:

– Мама потянулась ко мне, чтобы попросить кувшин с холодным сидром, когда эта дрянь выстрелила. Об этом я узнал от нее самой – после пятнадцатого удара. Ну, еще десять ей отвесили просто так, чтобы я получил удовольствие.

– И вы его получили? – тихо спросил Вейенто.

– Нет! – почти весело отозвался Талиессин. – Ни в малейшей степени! Мне продолжать?