– Они могут прятаться за тучами, но друг от друга им не скрыться…

– Четырнадцать лет – малый срок…

– Две луны – одна кровь…

– Ты станешь беречь их в ночи, брат, я же встану с ними рядом с первыми лучами зари…

Торжественные голоса, высокопарные речи, приглушенная далью музыка и вздохи толпы – все утонуло в самом близком, самом главном звуке: победном крике новорожденного младенца.

Уида засмеялась, откинувшись на подушки, и потянулась руками к вопящему существу. Оно смешно негодовало, оно разевало крохотный ротик, исторгая оттуда неумолкающий крик, а Горэм с негодованием глядела на смеющуюся роженицу. Ребенок в руках повитухи нависал над самым лицом Уиды, несколько красных капель расползлись по ее щеке.

– Девочка, – сказала Уида.

* * *

Гальен опустился на колени прямо в луже крови.

– Выпрями спину, – сказал палач. Он отложил топор на длинной рукояти и взялся за меч. Широкий, длинный, очень тяжелый.

Гальен чуть повернул голову, но самого палача не увидел. Просто рослая черная тень. Так могла бы выглядеть смерть: не мужчина, не женщина, некий темный сгусток, который ожидает в конце пути.

Голос у палача был самый обыкновенный. Такой уместно было бы услышать в лавке, на улице, в трактире. Просто незнакомый мужской голос.

– Кто ты? – спросил Гальен.

– Солдат, как и ты.

– Почему ты согласился?

– За плату, – сказал палач.

– Только за плату? – вырвалось у Гальена.

– Гай спросил: «Кто хочет казнить убийц королевы?» И тех, кто ринулся на этот призыв, остановил. Он выбрал из тех, кому было все равно.