Половину времени они шли по бездорожью, особенно тяжелыми оказались горные переходы. Они шли по старой разбитой дороге, большую часть которой размыло потоками воды, так как дорога шла вдоль берега ручья. По пути они срубали деревья, укрепляли повороты дороги, возводили временные мосты, при этом Ганни постоянно подгонял их вперед: быстрее, быстрее, БЫСТРЕЕ!

Но вот они перешли хребет и направились назад, в сторону Вороньей Мельницы. При этом они снова перевалили через тот же хребет обратно в ту же восточную долину, снова прошли к горе Массан, но потом повернули и пошли через гору – еще один жуткий переход на высоте примерно тысяча метров, и все это по таким тропам, что лошади и мулы чуть не падали с ног. У самой вершины горы они попали в страшную грозовую бурю, лошади взбесились от вспышек молнии. И после всего этого они спустились в западную долину и пошли на юг, все дальше и дальше от Вороньей Мельницы.

Поход продолжался почти три недели. Дважды они пересекались с обозами. Они поменяли всех лошадей и мулов и продолжали идти с раннего утра до позднего вечера. Они прошли всю западную долину, добрались до Железных Холмов, потом вернулись назад, прошли мимо Вороньей Мельницы, спустились вниз по большой долине, обогнули гору Массан и дошли до ее южного края. Там они остановились, вконец уставшие, без еды, вся одежда и ботинки износились и изорвались. Они шли без остановок и в летнюю жару, и в страшные бури, шли по полям и лесам, спали, завернувшись в плащи, вставали и продолжали марш до зари. Ближе к вечеру они вышли на поляну, с которой открывался вид на величественную гору.

Поход выдержали все, за исключением нескольких человек, которые с сильными повреждениями были отправлены в Воронью Мельницу. Из сорока четырех человек, начавших этот поход, сейчас на поляне было сорок. И тут Ганни объявил привал.

Герцер просто свалился без сил на землю. До Вороньей Мельницы было несколько десятков километров, и он был уверен, что утром их поднимут и снова погонят в путь. Впервые за все время похода он даже не потрудился выставить часовых. Он еще успеет сделать это до наступления сумерек, но не сейчас. Сейчас он ничего не может, даже пальцем пошевелить.

Он видел, как Ганни прошел к старому каменному монументу на краю поляны и что-то подобрал с земли, потом покачал головой и вернулся к тому месту, где на земле лежали изнеможенные легионеры.

– Вставай, Герцер, – тихо сказал он.

Герцер на секунду подумал, что не сможет выполнить приказ, но потом вынул руки из лямок рюкзака и все-таки поднялся.