В траве, оказывается, жили муравьи и еще какие-то мелкие существа, у которых, наверное, было свое собственное правильное название. Но для Насти они были просто существа.
Как сама она была существом для Люциуса.
Как сам Люциус, наверное, был существом для других форм жизни, занимающих более высокие ступени на этой служебной лестнице. Настя не удивилась бы, узнав, что такие существуют.
Если только эта служебная лестница не имела форму ленты Мёбиуса и ее высокие ступени не были на самом деле заняты все теми же муравьями и мелкими безымянными жучками, которые создали этот мир, а потом поселили здесь людей, гномов и водяных для каких-то своих целей.
Стоп. Это, пожалуй, слишком сложная мысль для девушки, которая валяется в траве, потому что некоторое время назад сама себя шарахнула по голове чем-то тяжелым. Хотя, может быть, такие мысли и есть побочные следствия удара, и если она еще немного полежит, то поймет устройство Вселенной и прочие сложные вещи типа – почему хорошие фильмы всегда показывают по телевидению в три часа ночи.
Между прочим, удар вышел на славу. Она потрогала голову, и та оказалась липкой. Не только висок, но и щека.
Настя села, подтянула к себе сумку, стала искать там платок, чтобы вытереться, и только тут сообразила, чем именно она врезала себе по голове, чтобы изгнать оттуда Люциуса. Пистолетом, который ей вручил Армандо.
– Вот дура, – поприветствовала себя Настя. – От телефона избавилась, а про эту штуку забыла…
Пистолет лежал неподалеку, Настя опасливо посмотрела на кусок металла, выглядевший среди травы чужеродной деталью какого-то механизма, и не стала его трогать. Она послюнявила платок и вытерла кровь со щеки, встала на ноги и огляделась. Странно, но это было то же самое место. Мир не вывернулся наизнанку, и сама она не провалилась в другое измерение, хотя по ощущениям должно было произойти нечто подобное. Место было то же, но что-то изменилось, и ей понадобилось несколько минут, чтобы понять – что именно. И улыбнуться.
В ее голове больше не звучал голос Люциуса. Там стоял легкий гул, мысли слегка путались, но Люциуса там совершенно точно не было.
– Вот так-то, скотина, – торжествующе прошептала Настя. – Сунешься еще раз, значит, еще раз получишь.
«Если у меня череп выдержит», – позже добавила она, и в этом замечании было немного кокетства для внутреннего употребления, потому что одной из немногих истин, накрепко усвоенных и практически испытанных ею в последние месяцы, была такая: «И это я выдержу тоже». Поэтому Настя выждала несколько минут, сказала себя «Вставай и иди», после чего действительно встала и пошла.