Мгновением раньше Линден мчался в общем строю. Мгновением позже царская конница прорвала ряды мятежников, и Зимородка оттерли куда-то вбок, вместе с несколькими всадниками, отсеченными от своего отряда.

Меньше всего юноша ожидал такого беспорядка. Зимородок от страха понес; Линден кое-как смирил коня настолько, чтобы бросить взгляд на поле боя. Собственно, боя он и не увидел – только лощину, где заблудившиеся конники пытались перестроиться, чтобы ударить царским солдатам в тыл. Но попытки их были обречены на неудачу. Их гнали назад, падали кони и люди, иные бежали Линдену навстречу. Юноша остановил коня, и Зимородок нетерпеливо забил копытом. А Линден был не в силах шевельнуться, завороженный ужасающим зрелищем умирающих на копьях коней.

Товарищи его давно ускакали, он остался один, и не заметил этого. «Какой я был дурак, – крутилось у него в голове, – какой остолоп, что думал, будто они не тронут хоть коней?».

Бежавшие конники Гелананфии пытались построиться снова, чуть дальше по склону. Взвод царских солдат отделился от основного отряда, направляясь прямиком на мятежников, чтобы не дать тем соединиться и зайти противнику во фланг. Линден понял, что если он не сдвинется с места, то окажется в самой гуще боя. Хуже того – они убьют Зимородка.

Он соскочил наземь, развернул коня в сторону гряды и крепко шлепнул по крупу. «Пошел!», гаркнул он. Жеребец ринулся в направлении лагеря; мелькнул на ветру черный хвост, и юноша потерял его из виду.

Совсем рассвело, но солнце скрывалось за белой пеленой облаков. Долину заливал серый, бестеневой свет. Линден увидал, как мчится на него гранненова конница, а пешим он не мог уйти от них далеко. Юноша ринулся наперерез им к купе деревец на краю небольшого овражка в паре сот шагов от него.

Царские солдаты в его сторону не глянули – перед ними маячила более важная мишень. Задержавшись, Линден торопливо пустил в их сторону три стрелы. Только одна нашла цель. Конник тяжело выпал из седла, на лице его застыло недоумение, словно он так и не понял, что его убило.

Линден вновь рванулся к укрытию. Бой уже кипел на самой гряде, похоже было, что люди Граннена наступали. Юноша собирался перевести дух, потом расстрелять свой колчан, потом… что будет потом, он не знал и сам. Элирский клинок оставался при нем, и если встанет нужда, он и один будет прорубаться к Парионе. Он чувствовал восторг оттого, что спас хотя бы Зимородка. И таинственная сила этроф кипела в его душе, не кошмаром наяву, как при приближении бхадрадомен, но золотым и ласковым сиянием, точно близилось нечто изумительное. Впервые юноше показалось, что эта сила может стать ему близкой.