– Нет, – Руфрид со вздохом поднял тело и осторожно перебросил через круп Зимородка. – Я тебя не ненавижу. Я к тебе ничего не чувствую.

– Ничего не чувствуешь, – эхом откликнулся Сафаендер. Глаза его начинали вновь наполняться жизнью. Взгляд его, полный отчаяния, коснулся Линдена. Руфрид не мог понять, почему поэт в таком горе. – Почему ты не плачешь?

– Не знаю, – горько промолвил Руфрид, отводя коня. – Не могу.

Изомира вновь видела этот сон.

Над темными крышами домов мерцала узкая полоска закатного окоема. Мир затопила тьма. Девушка стояла, дрожа, на лугу перед домом собраний, цепляясь за руку своего возлюбленного. Они ждали, смотрели. Ужас цепенил их, и некуда было бежать, не спастись.

Потом темнота обрела лик, и с воплем обрушилась с небес, и Линдена оторвало от Изомиры и унесло в ночь…

Девушка проснулась со сдавленным криком.

Тьма и пустота хлынули ей в душу, и не отступали, наполнив сердце Изомиры зимним бураном.

– Линден! – вскрикнула она, уже зная.

За окном было утро. Вскочив с кровати, Изомира бросилась в царскую спальню, но Гарнелиса не было там. Тогда она побежала по золотым коридорам, забыв, что так и не сняла ночной сорочки, не замечая удивленных взглядов слуг.

В воздухе висел запах рока, покрывая все, подобно вязкому дегтю.

Наконец, Изомира домчалась до Солнечного чертога. Царь был там, окруженный сбивчиво бормочущими что-то чиновниками. При появлении девушки все смолкли. Гарнелис обернулся к ней, и лик его был суров, бледен и ужасен.,

Он указал на нее длинным корявым пальцем, будто обвиняя девушку во всех бедах.

– Авентурия, – дрожащим от обиды голосом промолвил он, – пошла на меня войной. После всего, что я сделал для них, они сломили заурому, разорвали древний завет! Или они не успокоятся, покуда не погубят нас всех?

Глава двадцать третья. Лалы в янтаре.

Глава двадцать третья.

Лалы в янтаре.

Мятежники хлынули на улицы Парионы.

Танфия скакала вместе с ними, не чувствуя усталости. За это утро она пережила столько, что с нога должна была валиться от усталости. Но возбуждение гнало ее вперед вместе с прочими последователями Гелананфии.

Мимо пролетали высокие каменные палаты, сверкая бледным златом и костью слоновой; шелестели листвой деревья, безучастные в вековом своем покое к царящей внизу суете. Город кипел. Жители выбегали из домов; растерянные царские солдаты только и могли, что молча наблюдать, как проходят мятежники. И постепенно вся Париона двинулась вслед царевнину войску на Янтарную цитадель.