Он все никак не мог придумать, как бы начать разговор на эту тему.

«В КОНЦЕ КОНЦОВ, — думал он, — ОН НЕ МОЖЕТ ОБ ЭТОМ НЕ ЗНАТЬ. УТКА НА ГОЛОВЕ — ЭТО ТЕБЕ НЕ ПЫЛЬ НА КОСТЮМЕ…»

По общему негласному решению нищие стали называть Смерть господином Скребком. Почему — понять он не мог. С другой стороны, он находился среди людей, способных поддерживать с дверью долгий, вдумчивый разговор. Возможно, было вполне логичное основание назвать его так.

Днем нищие занимались тем, что незаметно ходили по улицам, а люди, их упорно не замечавшие, при встрече с ними быстро переходили на другую сторону улицы, иногда бросая монетки. Господин Скребок хорошо вписался в группу. Когда он просил милостыню, людям почему-то было трудно отказать.

В Скроте не было даже реки. Городок существовал только потому, что тут должно было что-то существовать.

В городе было две улицы в форме креста, одна таверна, одна семенная лавка, одна кузница, пара амбаров и извозчичий двор, носивший оригинальное название «ИЗВОЗЧИЧИЙ ДВОР СЕТА».

Все было неподвижным. Даже мухи спали. Единственными обитателями улиц были длинные тени.

— Кажется, ты говорил, это город одной лошади, — припомнил Утес, когда телега покатилась по изрытому колеями, покрытому лужами участку, который, вероятно, гордо назывался Городской площадью.

— Видимо, она сдохла, — сказал Асфальт.

Золто встал на телеге и широко раскинул руки.

— Приветствую тебя, Скрот! — заорал он.

Вывеска на извозчичьем дворе рассталась с последним гвоздем и упала на землю, подняв клубы пыли.

— Жизнь на колесах, — сказал Золто, — особенно привлекает меня тем, что постоянно встречаешься с приятными людьми и посещаешь всякие интересные места.

— Думаю, ночью он немного оживает, — оптимистично произнес Асфальт.

— Ага, — согласился Утес. — В это я могу поверить. Именно такой город может оживать ночью. Население именно такого города нужно зарыть в землю на перекрестке и вбить в эту братскую могилу осиновый кол.

— Кстати о еде… — встрепенулся Золто.

Они посмотрели на таверну. На потрескавшейся и облупившейся вывеске можно было разобрать слова: «Виселая Капуста».

— Сомневаюсь, — сказал Асфальт.

В тускло освещенной таверне в угрюмой тишине сидели люди. Путников обслуживал сам хозяин постоялого двора, всем свои видом показывавший, что желает им самой ужасной смерти, как только они покинут его заведение. Пиво по своему вкусу вполне соответствовало существующему положению дел.