– Ты неисправимый романтик.

– А что, это плохо? – обиделся он.

– Ну, конечно! Ты слишком легко огорчаешься и не умеешь как следует наслаждаться жизнью.

– Любовь, – вздохнул молодой воин, вспоминая последние секунды, проведенные с Май, – вот самое долгодействующее возбуждающее средство.

Дочь Ясеня залилась неудержимым смехом, как будто в жизни не слышала такой вздорной идеи, но внезапно веселье ее угасло.

– Полно, Спар, мне приходится куда хуже, чем тебе. Мой народ умирает, как Госпожа Ясеня. Если я как можно скорее не отыщу эту самую триночницу, о которой ты рассказывал, земля больше не услышит тихого шелеста шагов племени Ясеня. Так что давай поспешим, но помни, не бывает ничего настолько серьезного, чтобы ради этого лишать себя радостей, что так щедро дарит нам Великая Мать.

Скакуны Ри-Эрриш неслись с такой головокружительной скоростью, что скоро просторы Овиссии остались позади. Каспар приближался к родному ущелью. Отряд проехал мимо трех разоренных ферм на южных склонах торра-альтанских гор, на душе у юноши становилось все неспокойнее. Следующая ферма тоже пустовала, дверь амбара хлопала на ветру, и молодой воин свернул с проезжей дороги, чтобы выяснить, в чем тут дело. Заборы были сломаны, кругом – ни признака жизни.

– Гляди! – вскричала Изелла, и Каспар поспешил к ней. Повсюду вокруг виднелись какие-то странные тонкие продолговатые следы.

– Что это?

– Хобгоблины! – вскричала Изелла. – Народ Тёрна. Гнусные бродяги, дети выгребных ям! Какое еще лихо вызвало этих тварей сюда из их сырых пещер?

Отряд поспешил дальше, к лесам, среди которых лежал вход в ущелье. Когда Каспар огибал груду валунов, скатившихся с голых склонов Желтых гор, сердце у него подкатило к горлу. Еще миг – и впереди покажется возлюбленный дом, вознесенный над ущельем замок Торра-Альта. Натянув лук, юноша ударил пятками коня, направляя его в сгущающиеся сумерки. Но в ужасе ахнул. Там, где из века в век вился на ветру Драконий Штандарт Торра-Альты, нынче реяла черная голова Овиссийского Овна.

Каспар добрую минуту таращился на флаг, разинув рот, как вдруг осознал, что отряду грозит опасность. Ожидая, что в любую минуту они напорются на засаду хобгоблинов, или из леса выскочит стая волков, он стал выискивать путь к отступлению. Но уж менее всего на свете Каспар рассчитывал в эту минуту увидеть своего же коня.

Огнебой легкой трусцой выбежал из-за деревьев не далее пятидесяти футов от того места, где остановился отряд. При виде золотых кобылок жеребец радостно заржал, встряхнул головой и принялся рыть копытом землю. Рядом с ним стоял маленький человечек со светлыми песчаными волосами, огромными глазами, длинным худым лицом и разболтанными движениями.