– Мне уже не помочь. – Его голос упал до шепота, и мне пришлось наклониться, чтобы разобрать слова: – Королева Нисевин сделала меня своим заместителем... Дай мне отведать... твои губы и кровь... только раз... До того, как... – Еще один спазм скрутил его, и сопротивляться на этот раз он не смог. Он скорчился от боли, и боль от этого стала сильней – он закричал. Кровь побежала быстрее по моим пальцам и насквозь промокшей ткани. Он умирал у меня на руках, и я ничего не могла поделать.

Только почувствовав соль на губах, я поняла, что плачу.

Его глаза распахнулись, но смотрели так отстраненно, словно уже видели то, что живым недоступно.

Губы его шевельнулись, но я ничего не расслышала. Я снова наклонилась и уловила шепот:

– Поцелуй... меня.

Я сделала, что он просил, хотя мне никогда не приходилось целовать такие хрупкие губы. Й пока его губы не коснулись моих, словно лепестки туго свернутого бутона, я не почувствовала гламора. Я позволила своей жалости меня ослепить. Жалости и осознанию его скорой смерти. От умирающего не ждешь, что он станет тратить силы на секс. Я предполагала, что поцелуй будет самым целомудренным, какой только возможен, но его магия изменила все.

Он прижался губами к моей нижней губе, и в тот же миг гламор потек по моей коже, как вода теплого озера. Я потеряла возможность дышать, думать, действовать – я могла только чувствовать.

Короткий поцелуй будто заменил часы предварительных ласк. Ладонь коснулась моей обнаженной груди, а в нижнюю губу впились зубы. Чувства меня обманывали. Его маленькая рука просто не могла доставить такие ощущения – он словно ласкал все мое тело руками такими же большими, как руки любого мужчины. Короткий укол боли оказался последним толчком, завершающей лаской, бросившей меня через край, заставившей кричать от наслаждения. Мне показалось, что его рот стал больше. Что весь он стал больше. В этот миг я поклялась бы, что лежу на любовнике нормального роста, что гладящие меня руки принадлежат человеку или сидхе. Что тело, вжимающееся в меня, не то что обычного, а очень приличного размера.

Я забыла обо всем, кроме ощущения его тела. Руки настойчиво меня исследовали, губы и язык впивались в меня. Мужская плоть стремилась отыскать вход в мое тело. Наверное, я позволила бы ему и его гламору все без исключения, но резкая боль в боку разрушила магию. Я пришла в себя и увидела, что практически легла на Ройяла, насколько это позволяла разница в росте. Боль не прекратилась с исчезновением гламора. Я приподнялась, и боль стала еще сильней. Опустив глаза, я увидела, что проткнувшая эльфа деревяшка вонзилась мне в бок.