Это характерное свойство всех котов – плевать на врага и вызывающе насмешничать над ним из безопасного места. В данных обстоятельствах было бы неплохо, если бы в число характерных кошачьих свойств входила еще и способность управлять повозкой.

Одно из колес зацепилось за парапет Бронзового моста и громко, пронзительно завизжало. С железного обода посыпались искры. Резкое торможение вышибло Грибо с его насеста – прямо посередине очередного весьма выразительного жеста. Грибо приземлился на ноги посреди дороги, а обалдевшие от ужаса лошади унесли разом полегчавшую и раскачивающуюся карету прочь.

Общество остановилось.

– Что это он там?

– Просто стоит.

– Он один, а нас-то много, правильно? Мы его раздавим как муху.

– Неплохая идея. На счет «три» все кидаемся на него. Раз… два… три… – Пауза. – Ну, чего стоим?

– А ты чего?

– Я ведь считал!

– Сам кидайся. Господин Хвать, наверное, тоже кидался, бедняга. Не заслужил он такой смерти…

– Ну, по правде сказать, я никогда не питал к этому крысятнику особой симпатии.

Грибо оскалился. Теперь уже покалывало все тело. Он откинул голову назад и взревел.

– Послушайте, в худшем случае он прикончит одного-двух из нас, не больше…

– Хорошо-то как!

– Эй-эй, а что это он так дергается?

– Может, когда упал с повозки, повредил себе что-нибудь?

– Тогда кидаемся!

Толпа начала наступать. Грибо, раздираемый противоречиями морфогенетического поля, съездил первому нападающему кулаком в челюсть и уже когтями гигантской лапы содрал со второго рубаху.

– Воооооууууут, шшшшшьоооо….

Его схватили разом двадцать рук. А потом в темноте и всеобщей кутерьме оказалось, что двадцать рук сжимают одежду и пустоту. Заряженные местью башмаки бесполезно пинали воздух. Дубинки, которыми замахивались на оскаленную харю, просвистели сквозь пустоту и врезались в ухо стоящего напротив.