– Значит, святая Цер меня прокляла?

– Она тебя благословила. И направила по пути своего необычного посвящения. Можно сказать, ты отмечена ее печатью, единственная среди всех ныне живущих.

– Но я вовсе не собиралась идти по пути посвящения, – сказала Энни. – Это участь священников, а не женщин.

Тонкие и бескровные губы дамы растянулись в широкой улыбке.

– Гробница, которая находится под Эсленом, является пристанищем силы, – произнесла она. – Лоно святой Мефитис – тоже. Они подобны двум близнецам. Двум половинкам одного целого. Совсем короткий путь посвящения, на мой взгляд. Но найти его очень трудно. За последнюю тысячу лет прошла его ты одна. И, возможно, на протяжении следующего тысячелетия останешься единственной посвященной святой Цер.

– И что это значит?

Дама снова рассмеялась.

– Если бы я знала, то сказала бы тебе. Но я знаю только, что это должно было произойти. Твои молитвы святой Цер доставили тебя в это место и привели в действие многочисленные последствия твоего путешествия. Как я уже сказала, ты оказалась там, где тебе надлежало быть.

– Поэтому я должна остаться в монастыре, пусть даже меня бросят заживо гнить в земле? Нет, кажется, я все поняла. Меня кинули сюда только потому, что так возжелала святая Цер, – фыркнула Энни. – А что, если я вам не поверю? Что, если я приму вас за какую-то злую ведьму, которая решила меня провести? Явилась ко мне во сне, надеясь накормить своей ложью и рассчитывая, что я проглочу ее, как имбирный кекс.

Вдруг Энни осенила внезапная догадка, которая потрясла ее до глубины души.

– Уж не служите ли вы со своим ремеслом Ханзе? И не вы ли со своей сестрицей заколдовали того рыцаря, который пытался убить мою мать? Ну конечно же, вы! Кто еще? Какая же я была дура!

От этого подозрения у Энни подкосились колени. Удивительное дело: в то время когда все в Эслене были заняты поиском того, который мог бы заколдовать бравого рыцаря из королевской охраны, Энни лично вела с этой ведьмой беседу.

Она никому о ней не рассказала, за исключением прайфека, разумеется, ей не поверившего, и в результате своей откровенности очутилась в этом злосчастном логове мучительниц-воспитательниц в тысяче лиг от людей, которым могла бы довериться.

Даже Остра взяла с нее обещание не стремиться сбежать. А что, если Остра тоже была заколдована?

– Вы лжете, – резко заявила Энни. – Вы лгунья и колдунья.

Дама затрясла головой, но Энни не могла точно сказать, означал ли ее жест отрицание или что-то другое. Не произнеся больше ни слова, незнакомка развернулась и направилась в сторону леса.