– Платье, одолженное на бал! – презрительно фыркнула Энни.

– Но ведь нам это не грозит, – воскликнула Остра. – Как верно заметила сестра Серевкис, благодаря твоему упрямству мы можем, по крайней мере, надеть собственные вещи.

– Ты можешь, – сказала Энни. – А я нет. Потому что я взяла с собой только одно платье – то, которое досталось тебе.

У Остры от удивления открылся рот.

– А как же твой второй сундук? Он ведь был даже тяжелее моего!

– Потому что в нем седло.

– Седло? – удивилась Остра.

– Да. То самое, которое мне подарила тетя Фиена, я заседлывала им Резвую.

– Выходит, ты пыхтела всю ночь и вызвала недовольство местры только ради какого-то седла? – не веря своим ушам, переспросила Серевкис.

Молча кивнув, Энни не удосужилась больше ничего объяснять.

Хотя разговор, казалось бы, исчерпал себя, Остра была далеко не намерена ставить точку.

– Но почему? – с возмущением спросила она, когда подруги оказались наедине в своей комнате. – Зачем ты взяла с собой седло? Неужели ты с самого начала собиралась бежать?

– Это только одна из причин, – ответила Энни.

– Пусть ты его взяла из дому. Но как ты могла тащить его на самый верх башни, после того как дала мне клятвенное обещание никогда не пытаться совершить побег?

– Не знаю.

– Энни, – после недолгого молчания процедила сквозь зубы Остра, – ты на меня сердишься?

– С чего ты взяла? – Сев на своей кровати, Энни в недоумении уставилась на лицо подруги, освещаемое тусклым лунным светом.

– Понимаешь, Энни, – начала объяснять Остра. – Ты очень изменилась. Последнее время ты проводишь гораздо больше времени с Серевкис, чем со мной.

– Но она тоже моя подруга. Мы нашли с ней общий язык. Тем более что мы изучаем одни те же предметы.