— Прости, что потревожил тебя, мама.

— Ничего страшного, сын мой. — Арднор уже повернулся, чтобы уйти, когда леди Нефера добавила ему вслед: — Между прочим, очень хорошо с твоей стороны было помириться с Бастианом до его отплытия. Ты не говорил мне об этом, но я и так знаю… Очень умный поступок.

Арднор замер — мороз пробежал по его коже, затем он повернулся к матери:

— Что?!

Но верховная жрица уже с головой погрузилась в работу, просматривая любимые списки. Простояв несколько длинных секунд в ожидании ответа, её сын неловко повернулся и выбежал из комнаты.

24 Знамение

24

Знамение

Похороны императора и наследника были великолепной, но очень скоротечной церемонией, проведённой перед воротами дворца. Руководил традиционным прощанием Арднор, его мать отсутствовала — как шептались в толпе, не могла справиться с глубокой печалью.

Со своей любимой секирой в руках Хотак был возложен на вершину гигантского костра, гораздо более высокого, чем при похоронах Колота. После долгого списка прославлений и побед умерших, Арднор торжественно поджёг костёр, посылая отца в царство загробной жизни…

А на следующий день на столицу обрушилась новая буря, принявшая форму закованных в чёрные доспехи пеших воинов, вооружённых булавами. Они быстро заняли районы Нетхосака и установили полный контроль над всеми службами и заведениями. Жители не сопротивлялись. Чёрные фигуры стояли на каждом перекрёстке, от богатых вилл до бедных трущоб. Множество офицеров Стражи и Имперской Гвардии оказались смещёнными без всякого предупреждения — легионы теперь больше подчинялись Храму, нежели трону.

После чего, ощутив уверенность и безопасность города и дворца, Арднор Де-Дрока объявил себя императором…

Джубала похоронили просто. Его тело завернули во флаг «Драконьего Гребня», а пока матросы занимались этим, Ботанос объявил вехи жизни последнего старейшины старой империи. Закончив, он призвал старых Богов и Саргоннаса, хоть они больше и не управляли Кринном, принять душу Джубала, гордого воина, истинного сына моря. Потом тело опустили в маленькую лодку, которую взяла на буксир шлюпка побольше, где сидел Фарос с двумя гребцами. Отплыв от «Гребня», сын Градиса полил судёнышко маслом и поджёг его, сразу же приказав грести обратно.

Стоя на палубе, Ботанос, Фарос и все моряки смотрели, как медленно исчезает в глубинах Кровавого моря объятый пламенем последний корабль Джубала с Гола. Медленно наползала ночь, и огонь светился среди её тьмы как маяк, пока сильная волна не слизнула лодку с поверхности моря.

Потребовалось три дня, чтобы Фарос смог прийти в себя от ран, хотя лекарь на борту искренне считал это чудом. Ботанос повернулся и посмотрел на него: