– Храпун при нём? – сразу же поинтересовалась Ойя.

– Ящик что ли? – переспросил Геркус. – Нет, не было. И меча не было, если наши доблестные кавалеристы его себе не забрали. Только книга и плётка при нём были. Кстати, бойцы, что его приволокли, награду хотят. Говорят он шестерых вот этой самой плёткой на мясо изрубил.

– Ты кретин, – обратилась Ойя к пленнику. – Если уж вырвался, надо было бежать без оглядки куда подальше. Всё равно мы бы тебя достали, но не сейчас – позже. Или тебе жизнь стала не мила, а самому зарезаться страшно? Если так, Трент тебе поможет. И помогать тебе он будет долго и с удовольствием. Но я не хочу выглядеть неблагодарной, – вдруг смягчилась она. – Если хочешь умереть быстро и без особых мучений, только скажи. Это твоё желание я исполню сама.

– Пусть лучше Трент, – с трудом разжав разбитые губы, отозвался Хенрик. – Может, тогда доживу… Может, тогда увижу, как вас тут затопчут…

– Я понял! Он сюда затем и припёрся, что хотелось ему полюбоваться, как мы все пердохнем, – высказал догадку командор. – Можно было бы, конечно, из вежливости ответить ему тем же – посмотреть, как он копыта отбросит… Но мне некогда. Мне сегодня предстоит одержать пусть не слишком славную, зато очень полезную победу. Так что придётся пропустить это чудное зрелище. – Он вновь шмякнул палача по тому же плечу железной рукавицей. – Трент, расскажешь потом?

– Нет, – вмешалась Ойя. – Отвяжите его. Сначала мы покажем ему, что осталось от имперских войск, а потом делайте с ним, что хотите.

Она не могла простить Хенрику то, что было время, когда она во всём зависела от него. По той же причине Ойя ненавидела и рабыню Тайли, потому что не могла обойтись без её тела, которое, к тому же ещё и старело, она и Геркуса терпела с трудом, за то, что рабы-пехотинцы принадлежали именно ему, и с ним приходится считаться.

Дорога, мощёная гладко отёсанными серыми плитам, уходила вниз, извиваясь меж холмов, и терялась в закатном полумраке. Этот единственный торный путь из южного Пограничья до северных провинций империи был проложен ещё при альвах, и с тех пор здесь почти ничего не изменилось. Могло показаться, что не было никакого людского бунта, и, если ехать вперёд, не считая дней, то рано или поздно в дымке, застилающей горизонт, засверкают хрустальные купола Альванго. Сейчас с возвышенности открывался вид на огромный полотняный город, выросший здесь минувшим днём, который постепенно утопал в закатных сумерках. Множество шатров, стоящих почти вплотную друг к другу, заполняли почти всё видимое пространство.