Он вовсе не был уверен, что что-то произойдет дальше – чудо могло ограничиться лишь этим. Но не ограничилось. Когда Игорь ударил марсианского бога Онтурави, когда почувствовал, что удар прошел, смял в лепешку нос настоящего, реального Грызуна Боброва, то понял…

Что он понял?

Что может убить Боброва. И очень склонен к тому, чтобы это сделать.

Грызун был не лыком шит, совершенным телом Онтурави он владел гораздо лучше, чем собственным, толстым и неповоротливым. Пропустив пару горячих плюх, Грызун осознал, что происходит, и переменил тактику. Сделал то, чего не мог делать юнит Маслова – побежал по стене. Надо сказать, резво у него получилось – промчался по стене, оказался на потолке и свалился Гоше прямо на голову. Сдавил его шею железными руками и покатился вместе с ним по полу.

Кулачный бой перешел в вольную борьбу. Любой знаток “Богов Марса”, увидев такое зрелище на экране, разинул бы рот от удивления. Никакой борьбы в “Богах Марса” не предусматривалось – не существовало там захватов, бросков и подсечек. Действия противников ограничивались стрельбой, либо, при потере оружия, стандартными ударами руками и ногами. «Это уже не «Боги Марса», – пробормотал бы такой знаток, – это черт-те-что». И был бы прав. Бобров и Маслов вывалились из виртуальной условности. Они пытались задушить друг друга самым реальным образом, пыхтели, потели, хрипели, напрягали мышцы до боли, до спазматических судорог, и при этом все так же сидели в креслах – каждый в своем.

Две руки Онтурави сдавили грудную клетку Игоря, третья обвилась стальным захватом вокруг его горла. Игорь лежал на животе, лицо его терлось о грубый камень марсианского подземелья. Он ворочался под многопудовой тушей Грызуна и никак не мог повернуться – даже набок. Он задыхался, он чувствовал кислый запах пота Боброва – так воняет от толстых и неопрятных людей. Виртуал и реальность сплавились, впрессовались друг в друга намертво, как два неразъехавшихся, вмазавшихся друг в друга мордами асфальтовых катка, разогнавшихся до невероятной для такой неповоротливой техники скорости.

Левая рука мертво прижата к боку – потеряла уже чувствительность, нечего и мечтать высвободить ее. А вот правая – свободна. Сделать хоть что-то… Игорь поднял руку, согнул ее в локте, потянулся назад и вцепился в нос Онтурави – холодный, твердый, крючковатый. Попытался свернуть его набок – безрезультатно. Черт возьми, да это не нос, это клюв орлиный, попробуй сломай такой… Хотя… У Грызуна нос вполне обычный, картошкой, основательно уже мною расквашенный. Он-то мне и нужен. А Онтурави может идти к черту.