ВЕСНА

В ЭТОМ ГОДУ зима все не кончалась и не кончалась. В середине марта выдалось несколько дней, похожих на предвестие весны, но их снова сменила стужа. То и дело валил снег. Можно было подумать, что природе не хватает сил сбросить с себя панцирь мороза и льда. Она потягивалась, ворочалась, но всякий раз бессильно никла, окоченевшая и побежденная.

Хелен надолго выпала из жизни, затворившись в своей комнатушке у Яна. Выходила только на работу, которую исполняла, как автомат. Милена и Дора, единственные, кого она соглашалась видеть, старались, как могли, заставить ее поесть, причесаться, вовлекали в разговор. Раза два им удалось вытащить ее погулять у реки.

Однажды вечером она наконец выразила желание пойти с Бартоломео в больницу к Василю. Рана человека-лошади оказалась серьезнее, чем представлялось сначала: у него был задет желудок, и бедняга сильно мучился. Больничный комплекс располагался на возвышенности, посреди лиственничного парка. Василь, печальный и исхудавший, лежал в стерильно-белой палате, совершенно для него не подходящей. В это первое посещение Хелен просто присутствовала, не вступая в разговоры двух друзей.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивал Бартоломео.

– Угу, – с досадой отвечал Василь, – поесть бы настоящей еды… Ротом…

Прощаясь, Хелен поцеловала его и сказала, что еще придет. Она сдержала слово и стала навещать его каждый день, сначала с Бартоломео, а когда Василь пошел на поправку, то и одна.

До больницы надо было добираться через весь город. Она садилась в трамвай и ехала до конечной остановки, чуждая радостному возбуждению попутчиков, невосприимчивая к их сияющим улыбкам. На всех лицах лежал праздничный отсвет падения Фаланги и вновь обретенной свободы. Хелен не могла этого понять. «Чего они все радуются? – думала она. – Или не знают, что мою любовь убили?» Потом шла через парк, не глядя по сторонам, не поднимая головы до самой больницы, где ее уже все знали и здоровались как со своей.

Сначала она расспрашивала Василя про интернат. Про первую встречу с Милошем в тот знаменательный день, когда он передал Барту письмо, в день, с которого все и началось. Какая в тот день была погода – ясная или шел дождь? Во что Милош был одет? Потом потребовала полного отчета о тренировочном лагере. Чем их там кормили? Кто брил им головы – человек, которого звали Фульгур? Как тренировались, босиком или в сандалиях? Бедному Василю пришлось вспоминать все до мельчайших подробностей, ничего не пропуская, и напряженное внимание, с каким слушала его девушка, произвело на него сильное впечатление. Никогда еще никто не ловил так жадно каждое его слово. И он усердно вспоминал, наморщив лоб от умственного усилия.