Потом беру Джорди за руку, и мы идем дальше.

– Удачи тебе, Джиллиан Мэй! – кричит мне вслед Фрэнки.

И мне снова становится спокойно. Я оборачиваюсь, улыбаюсь ему и машу рукой, но мы не останавливаемся.

– И как это все понимать? – спрашивает Джорди, когда Фрэнки уже не может нас слышать.

Я пожимаю плечами. Мы переходим шоссе, отделяющее Шатай от настоящего Тисона, и тот мир остается за спиной. Бары, наркоманы, шлюхи… За ними – Стоксвиль. Еще дальше – Козлиный Рай, где я росла. Или, вернее сказать, существовала несколько лет. Думаю, по-настоящему я начала взрослеть только после того, как Лу меня подобрал.

– Я просто хотела, чтоб он считал меня за свою, – объясняю я Джорди. – Видно же, что парень отсидел срок. Вот я и решила, что он будет дружелюбнее, если решит, что я тоже сидела.

– Но Холсворт?..

– Малость преувеличила. Приют не многим лучше тюрьмы.

– Но в тюрьме-то ты не бывала?

– Зато побывала в других местах, где лучше бы не бывать.

– Ты не одобряешь тюрем? Знаешь, если виноват, должен платить и все такое?

Наверно, он сейчас думает про своего брата Пэдди.

– Не в том дело, – говорю я, – просто в тюрьмах много людей, которые не заслуживают этого, а на свободе слишком много таких, кого надо запереть и ключи потерять. Как-то это неправильно.

Джорди кивает:

– Хотя Пэдди не ангел, это уж точно.

– Думаешь, тюрьма его исправит?

– Хорошо бы, – говорит Джорди, – да что-то не верится.

Я ничем не могу облегчить боль, которую вижу в его глазах, и просто пожимаю ему руку.

– Давай найдем автостанцию, – говорю я.